Дневник самоходчика

Только после того как за моей спиной закрылась дверь канцелярии и я вытер испарину со лба, всплыл в памяти укоризненный взгляд кротких, бараньих глаз курсанта — командира второго отделения нашего взвода. Во время тех вечерних «маневров» на плацу он чересчур внимательно вслушивался в мое ворчание. Ну и гусь, если не сказать хуже…

И вот наступил день принятия присяги. Это произошло в День военно-воздушного флота. Занятий у нас не было. Накануне вечером все начищено до блеска, начиная с личного оружия и кончая последней пуговицей, обмундирование тщательно отутюжено, подшиты белоснежные подворотнички.

После завтрака на плацу в торжественной обстановке, при развернутом знамени школы, курсанты, вызываемые один за другим к красному столику, поворачивались лицом к неподвижному четкому строю и произносили слова воинской присяги. Короткая, но какая весомая и емкая клятва! Каждый из нас знает ее наизусть и давно уже дал ее в своем сердце. А сейчас низкие и высокие, хрипловатые или звенящие, сурово сдержанные или прерывающиеся от волнения молодые голоса моих товарищей отчетливо звучат над площадью: «Я… гражданин Союза Советских Социалистических Республик… готов по первому приказу Советского правительства выступить на защиту своего Социалистического Отечества и защищать его… не щадя своей крови… и самой жизни для достижения полной победы над врагами…»

Подошла и моя очередь. Не берусь передать словами всех тех чувств, которые обуревали меня в те минуты… Помню только, как у меня перехватывало дыхание и закипали на глазах слезы от великой гордости и радостного восторга, переполнявших все мое существо.

После приведения к присяге начальник школы поздравил нас с присвоением высокого звания бойца Рабоче-Крестьянской Красной Армии и пожелал нам всегда носить это звание с гордостью, достоинством и честью. Итак, с этого дня мы полноправные члены боевого товарищества и спрос с каждого из нас станет соответственно строже.

Закончились выступления — раздались команды: «К торжественному маршу… по-ротно… дистанция… Первая рота — прямо, остальные — напра-во! Ша-агом марш!» Грянула медь оркестра. Роты проходили одна за другой безукоризненным плотным строем, четко чеканя шаг и держа равнение на Красное знамя.

Вечером к нам с концертом приезжали челябинские артисты, но, к сожалению, я заступал дневальным. Ребятам концерт понравился: обсуждение его продолжалось даже после отбоя — шепотом.

23 августа

Совинформбюро сообщило о напряженных боях северо-восточнее Котельникова, где немцам ценою больших потерь удалось на отдельных участках продвинуться вперед.

В сводках часто упоминается об успешных действиях партизан на оккупированной и истерзанной врагом моей Смоленщине. Да разве на ней одной? Везде пылает земля под ногами ненавистных захватчиков.

30 августа

На закате солнца наш 1-й батальон вдруг собран по тревоге на плацу, и мы с удивлением выслушиваем приказ по УралВО о нашем переводе (и даже «старых» курсантов) в Челябинское танково-техническое училище (ЧТТУ). И снова, уже второй раз, расстаюсь, не попрощавшись, с Юркой: батальон моего друга в полном составе оставлен здесь.

31 августа

Последний раз нас накормили завтраком в чвашмовской столовой, после чего миниатюрный, в сияющих хромовых сапожках, старшина Бычков привел нас к казарме и распахнул перед нами обитую железом дверь каптерки, где на длинных дюралевых стеллажах в идеальном порядке покоились наши гражданские вещички. Повзводно, в считаные минуты мы разобрали котомки и чемоданчики и снова построились на плацу.

Комиссар школы, прощаясь с батальоном, выразил надежду, что курсанты ЧВАШМ и на новом месте службы не подведут своих первых командиров и не уронят чести Военно-Воздушного Флота ни при каких, даже самых тяжелых обстоятельствах. На душе у меня как-то тревожно и грустно, но вот раздались громкие привычные команды, и рота за ротой мы двинулись к воротам; запевалы затянули песню, мы подхватили дружно — и прочь тоска, прочь печаль.

Увели нас на другой конец города, в район вокзала.

Когда бодрым шагом, окрыленные авиаторской песней, мы втянулись под арку ворот танкового училища и замаршировали мимо одинаковых двухэтажных кирпичных казарм к своему новому расположению, нас несколько покоробило при виде чумазых лиц и замасленных шинелей тамошних ребят: примерно взвод курсантов находился почему-то в этот час (может быть, был перерыв между занятиями) перед одним из зданий. Танкисты, в свою очередь, с пренебрежительным любопытством разглядывали наши чистенькие шеренги, голубеющие авиационными петлицами, и с откровенной насмешкой косились на наши «спирали».

Сентябрь

Через пару дней мы начали убеждаться в справедливости слов, сказанных нам на прощание щеголеватым командиром нашего учебного взвода в ЧВАШМ: «Где кончается авиация — там кончается порядок». Тогда я не придал этой фразе особого значения, считая, что сержант сделал это заявление из чувства местного, если так можно выразиться, патриотизма.