Дневник Симоны

— Ради бога, извини, что я так поздно. Ты уже спала, верно?

— Который час?

— Почти полночь.

— Значит, спала недолго, — она пригладила рукой встрепанные волосы и внезапно поняла, что стоит в дверях в тонкой ночной рубашке из синего шелка. Симона шагнула в сторону, пропуская Райана в квартиру. — Ну, как все прошло?

— На удивление хорошо.

— Ох, Райан, я так рада!

— У нас накопилось много тем для беседы, и мы даже не заметили, как пролетело время. Поэтому я и опоздал.

— Ты поел?

— Мы с папой сварили спагетти.

— Что, все прошло настолько хорошо? — спросила она, идя впереди него по коридору. — То есть вы все уладили?

— Ну, один вечер не сотрет двадцать лет непонимания, но мы здорово продвинулись вперед, — Райан поймал ее за запястье и с нежной улыбкой притянул к себе. — И за это я должен благодарить только тебя, моя милая, чудесная девочка…

Симона ощутила жар его пальцев на своих запястьях.

— Я очень рада, что все получилось. Ты выглядишь по-настоящему счастливым.

— Я кое-что тебе принес, — произнес Райан. — Вообще-то это прислал мой отец, но выбирал я, поэтому получается, что вещь от нас обоих. Это предмет из той самой новой коллекции драгоценностей, которую будет рекламировать твой журнал.

Из кармана джинсов он вытащил бережно свернутое ожерелье — сказочное соединение розовых кристалликов, больших и маленьких, с золотыми звеньями. В центре располагалось искусно выполненная фигурка стрекозы. Симона открыла рот от восхищения.

— Райан, оно просто великолепно! Откуда ты узнал, что у меня слабость к стрекозам?

— Просто повезло. Угадал.

Она подозрительно покосилась на него.

— Ты наверняка вспомнил ту статью о путешествии в Гималаи. Я там как раз описывала разноцветных китайских стрекоз.

— Может, и так, — с мальчишеской ухмылкой признал Райан. — Ну-ка, я хочу посмотреть, как оно будет смотреться на тебе.

Она ощутила жар его пальцев на своей коже, и ожерелье обвило ее шею.

— Оно выглядит просто идеально. Тебе очень идет, — сказал он и добавил чуть тише: — Ты само совершенство, Симона.

О, боже… Если бы только…

Она поняла, что стоит с закрытыми глазами, только когда ощутила легкое прикосновение губ Райана к своим. Затем они скользнули по ее обнаженной шее и плечам…

Райан: Райан здесь. Он хочет быть с ней.

Его чувства и желание были настолько очевидны, что у девушки заныло сердце. Она почувствовала себя богиней. Она хотела ласкать его тело, прижаться к нему, и целовать, и ощутить его в себе…

Его руки коснулись ее груди.

— Симона, — прошептал он хрипло. — Ты хоть представляешь, до чего ты прекрасна? — Большие пальцы ласкали ее груди сквозь ткань ночной рубашки, и девушка поняла, что теряет голову. Желание, острое, сводящее с ума, наполняло все ее существо.

— Где твоя спальня? — пробормотал Райан.

— Наверху. Слишком далеко…

У нее так дрожали ноги, что Симона боялась не дойти. Вполне подойдет и диван. Или стол. В конце концов, ковер на полу. Что угодно, лишь бы это дивное ощущение не покидало ее.

Внезапно Райан подхватил ее на руки и без малейших усилий понес в спальню.

Какое блаженство — вытянуться вместе с ним на мягкой постели, шелковых простынях, избавиться наконец от ночной рубашки и почувствовать жар его тела…

— Ты прекрасна.

Он тоже был прекрасен. Великолепный любовник — нежный, сильный. Его страстные поцелуи пробуждали в ней желание такой силы, какое она не испытывала раньше.

И наконец их затопило наслаждение.

Да. Им с Райаном явно предназначено судьбой быть вместе.

Лежа рядом с Райаном, с трудом приходя в себя, Симона медленно возвращалась с небес на грешную землю. Тревожные мысли снова нахлынули на нее.

— В чем дело? — Райан оперся на локоть и посмотрел в ее глаза.

Не в силах сказать ни слова, она отвела взгляд, покоренная нежностью, сиявшей в его глазах.

Его рука нежно заправила короткий локон ей за ухо.

— Плохие воспоминания?

Симону бросило в жар.

— Это связано с твоей семьей? Ты об этом писала в дневнике?

Девушка кивнула.

— Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом?

— Может, мне стоит пойти и… сделать нам чаю? — попыталась она избежать ответа.

— На чай у нас еще будет время позже, — он нежно поднял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза. — Если ты не хочешь рассказывать мне, в чем дело, и не надо. Зато я смогу снова поцеловать тебя.

Райан слегка коснулся ее губ своими, а затем нежно провел губами по ее шее и плечам.

— Думаю, я должна тебе кое-что рассказать.

Райан снова облокотился на подушку и улыбнулся девушке, нежно поглаживая ее руку.

— Я даже не знаю, с чего начать. Все так ужасно…

— Ну, удивить меня вряд ли уже удастся…

Симона припомнила, что Белл сказала нечто подобное в ту памятную ночь на Гималаях.

— Это касается… моей матери.

Воистину, начало — половина дела. Она почувствовала, как какой-то заслон в ее душе сдвинулся.

— Подожди секундочку, — попросила она, поднялась на ноги, подошла к туалетному столику и взяла фотографию своих родителей. — Это мои папа и мама. Анджела и Дуглас Грей.

Райан сел на постели и стал разглядывать фото. Симона скользнула под одеяло, прижалась к его груди и глубоко вздохнула.

— Они кажутся очень милыми. И очень молодыми.