Дневник смертницы. Хадижа

— Ты мне эту Уму Саидовну покажи, я с ней тоже поговорю хорошенько. Кто она такая? — не успокаивался он.

— Наша преподавательница по зарубежке. Она сказала — книгу в библиотеке взять.

— Зухра, ты смотри, чему их там в университете учат! Ты спокойно отправляешь их учиться хорошему, а им вот такие книги дают читать. Хадижа, ты это чтоб завтра унесла, чтоб я никогда у тебя в руках таких книг не видел. Или я сам порву и выкину! Чтобы всякие Умы Саидовны мне знали!

— Не надо, дядя, да, — стала просить я. — Это я в библиотеке взяла, они сказали, если потеряю, в десятикратном размере надо платить.

— Я им заплачу! Я им сам так заплачу! Все, унеси этот позор отсюда.

Я взяла книгу и хотела пойти, когда тетя тоже начала ругаться на дядю:

— А тебе зачем эта книга? Что ты читаешь все, что лежит? Делать нечего, да? Я тебе скажу, что делать — у Алишки деньги забрать. На два месяца брал, сколько с тех пор прошло? Год прошел! Иди к нему, скажи, нам наши деньги нужны.

— Отстань ты тоже от меня! Когда надо, тогда скажу!

— Скажешь ты! Никогда ты не скажешь. Ненавижу, когда люди борзые становятся!

Я быстро ушла к себе в комнату, пока они ругались. Я придумала — скажу им, что отнесла книгу в библиотеку, а сама буду ночью читать. Мне так интересно было, какие там вещи написаны. Может быть, там про самое такое написано, если дядя так разозлился. Скорее бы почитать.

В этот момент дверь открылась и зашла тетя.

— Давай мне эту книгу. — Она протянула руку. — Вагаб сказал, там такие вещи написаны, что ты даже в руках держать ее не должна. Давай я уберу, завтра сама в библиотеку отнесу, у меня там знакомая работает…

Тетя взяла книгу и вышла.

Аман, почему они мне не разрешают читать что я хочу? Я всю жизнь у всех должна спрашивать? Я им что, маленькая, сама не знаю про самое такое? Я все знаю, мне еще давно Айкина родственница рассказала, что между мужчиной и женщиной происходит в первую брачную ночь. Такой стыд, конечно. Но если этим не заниматься, детей не будет. Получается, все этим занимаются, бабушка с дедушкой тоже занимаются. Тетя Зухра с дядей Вагабом тоже занимаются. И я с тем красивым парнем, в которого я влюблена, тоже буду заниматься. Аллах, какие я веши пишу! Стыдно как! Умираю, хочу «Дафниса и Хлою» почитать.

Теперь, бывает же, я виновата.

Все Уму Саидовну боятся. Говорят, в молодости она самой красавицей в городе была, все, короче, за ней ухаживали. Потом она вышла за какого-то декана, и он ее тоже устроил в университете работать. Сейчас она очень старая, ей, наверное, пятьдесят. В дорогих одеждах и в золоте вся ходит. У нее прическа каре и зеленые глаза. Она еще злая такая, чуть что — сразу «неудовлетворительно» ставит. Она Сулика терпеть не может, потому что он на русском с сильным акцентом говорит. Один раз сказала, ему не надо было в город с гор спускаться, а остаться там быков пасти. Он не виноват же. Так он все учит, даже стихи на английском пишет. Когда Сулик начинает свои стихи на английском читать, Хабибула Мусаевич краснеет и такое лицо делает, как будто в туалете сидит и не может. Усы у него даже шевелятся. Не знаю, зачем они все так к Сулику относятся. Мне его стихи нравятся, и звучат приятно.

Сегодня на паре Ума Саидовна такая вызывает меня и говорит:

— Хасанова, расскажи нам сюжетную линию «Дафниса и Хлои».

Я стою, сначала молчу, а она так высокомерно на меня смотрит, как будто она королева, а я ее служанка.

— Хасанова, мы долго будем слушать твое молчание? Ты читала «Дафниса и Хлою»?

— Нет…

— Сообщи нам причину! — сказала она таким противным голосом, как будто даже разговаривать со мной и то брезговала.

— Мне дядя запретил читать.

— Что?

— Дядя сказал, чтобы я не читала, там неправильные вещи написаны.

Она откинула голову и захохотала на всю аудиторию. За ней начали все остальные смеяться.

Пусть даже она самой красавицей была, теперь она старая и не сказать, чтобы такая уж красивая. Строит из себя, как будто она не толкается. Мне рассказывали, еще как она толкается — триста долларов за «удовлетворительно» берет, пятьсот — за «отлично». Остальные рублями берут и такие цены тоже не заламывают. А эта, если себя королевой считает, что теперь, больше всех брать должна?

— Скажи своему дяде, пусть отвезет тебя в село и замуж выдаст, там от тебя больше пользы будет.

Все опять засмеялись, а Касумова Нину громче всех. Я почувствовала, как кровь потекла мне от сердца прямо в голову.

— Садись, — сказала Ума Саидовна.

Глаза горели у меня от обиды. Я ей всего плохого желала. Я сидела смотрела, как она ходит между столами, ставит на столы пальцы, смотрит на свои кольца. Я чуть не плакала и просила Аллаха ее наказать.

— Не плачь, если чё. — Сулик толкнул меня локтем.

Один он не смеялся. А Сабрины не было. Я ее с тех пор, как из джипа вышла, больше не видела. Я ей только один раз на трубку позвонила, она не взяла.