Дневник Сони Колесниковой (СИ)

По классу пронеслись довольные возгласы — в такой погожий день все стремились поскорее оказаться вне стен школы, и я не была исключением, поэтому сложив учебники в дипломат, поспешила на выход, в коридоре первого этажа догнав Лену с Колькой. Они шли вразвалочку, и, судя по всему, не боялись получить нагоняй за опоздание.

— Если не поторопитесь, то опоздаете, — предупредила я их. — Скоро звонок.

Они многозначительно переглянулись между собой, но шагу, тем не менее, не прибавили.

— Вы не идёте на урок, — слишком поздно сообразила я.

— Неа, — отмахнулся Колька, и лукаво улыбнулся. На его груди красовался совсем не школьный значок, с изображением какого-то иностранного автомобиля. — Неохота. Мы лучше пойдём, мороженое поедим.

— Прогуляете? А если вас поймают?

— Да мы уже сто раз так делали, — усмехнулась Лена. — С нами пойдёшь? — неожиданно предложила она, стягивая с шеи красный галстук, и сминая тот в ладони.

Наверно я выпучила глаза от удивления, потому что они засмеялись, но как-то по-доброму.

— Пошли, Колесникова, — уговаривала Лена. — Это ж физра! Кто на неё вообще ходит?

— А я люблю физру, — виноватая улыбка растянула мои губы.

— Да? Ну, дело твоё, — взмахом головы Колька убрал с лица мешавшую чёлку. — Сейчас главное не попасться на глаза Скворушке, — он воровато оглянулся, но в коридоре почти никого не было.

— Скворушка? — растерянно переспросила я, и вместе с Колькой завертела головой из стороны в сторону, хотя понятия не имела, про кого он говорил.

— Ну Скворушка! Скворчиха. Тьфу ты! — Колька хлопнул себя по лбу. — Завуч Зинаида Александровна Скворцова, противная тётка она, однако. Если попадёмся ей, беды не миновать, — Колька развёл руками. — Сразу родаков вызовет!

— Никого не видно, — ещё раз окинув беглым взглядом коридор, сказала я.

— Тогда драпаем! — с этими словами они юркнули в сторону двери, и уже через секунду их не было в школе, я же свернула в раздевалку.

Вот и как так вышло, что единственные ребята, с которыми мне пока удалось подружиться, оказались нарушители спокойствия и головной болью учителей? Но если честно, мне нравятся Евстафьева и Апраксин с их бунтарским духом, и дружить с ними я не перестану.

А Геннадий Петрович, наш физрук, мне кстати понравился. "Свой" человек.

Запись сделана 3 сентября 1986 года.

Среда, 17:40.

Сделаю небольшую запись и сразу же сяду за уроки, иначе до ночи с ними не разберусь.

Вчерашняя выходка Апраксина и Евстафьевой, как ни странно, осталась незамеченной. Может, конечно, Геннадий Петрович и понял, что они прогуляли урок, но ничего не сказал об этом, что ещё раз подтверждает — он "свой" человек.

Теперь хотела бы написать несколько строчек о моём соседе по парте Юре. Третий день сижу рядом с ним, и порой его странное поведение начинает меня беспокоить. Вот, например, что произошло сегодня на уроке русского языка. Антонина Петровна, расхаживая по классу, объясняла нам новую тему. Когда она остановилась в проходе возле нашей парты, Юрка весь сгорбился, вжался в стул, побледнел, а его сердце принялось исполнять барабанную дробь, словно оно было барабанщиком пионерского отряда. Думаю и от Антонины Петровны это не укрылось, поскольку она бросила на Юрку цепкий взгляд.

— Ты чего, Юр? — тихо спросила я, вглядываясь в его побледневшее лицо.

— Ничего, — отмахнулся он, и по тону его голоса я поняла, что лучше ни о чём его не спрашивать.

Может, он болеет чем-то? Ладно, понаблюдаю немного за ним, может тогда и пойму, что творится с моим соседом по парте.

Запись сделана 4 сентября 1986 года.

Четверг, 20:20.

Сегодня состоялось моё заочное знакомство со здешним завучем, и выяснилось, что Зинаида Александровна и впрямь самая настоящая Скворчиха, как её за глаза зовёт Колька. Хотя я бы сказала, что ей больше подойдёт прозвище Жаба, потому что её прямо раздувало от злости.

Произошло наше знакомство на перемене после пятого урока прямо посреди коридора. До звонка оставались какие-то пара минут, и я уже собиралась повернуть в сторону кабинета биологии, что скрывался сразу за поворотом, как неожиданно заметила у окна разгневанную тётку, светлые волосы которой были закручены в низкий пучок. Мужчину, стоявшего рядом с ней, я узнала сразу. Им оказался тот самый Кривонос, что на школьной линейке выступал так проникновенно, словно находился на митинге. А перед ними стояла девочка лет одиннадцати с огромным бантом, чуть ли не в два раза больше её головы.

— Ты почему на уроке болтаешь, Кубракова? К директору захотела? Или родителей в школу вызвать? — раскрасневшись, отчитывала её тётка.

— Зинаида Александровна, может, не надо так строго? — попытался вразумить её Кривонос.