Дневник стюардессы

Да-да, ничего страшного не происходит, я всего лишь лечу сегодня в Лондон и обратно. Самый обычный рейс. Но мысль о том, что нужно вставать, краситься, одеваться, и тащиться в холодный и неприветливый аэропорт, наводит тоску. А ведь это лишь начало. Потом придется с улыбкой приветствовать, размещать, кормить и поить пару сотен усталых, а потому недовольных веем и вся пассажиров. А потом делать все то же самое еще раз — на обратном пути.

Я смотрю на часы — три сорок шесть. Господи, есть же такая вещь, как биоритмы! И в соответствии с ними я, между прочим, сова. А потому по утрам просыпаться не люблю. Чувствую себя злой и разбитой. То есть для многих людей сейчас еще и не утро вовсе. Они только укладываются спать. Ну почему никто и никогда не учитывает мое желание работать на вечерних рейсах? Тогда я могла бы спать допоздна, не спеша завтракать и отправляться на работу, чувствуя себя нормальным человеком?

Я знаю массу людей, которые не устают повторять, что это просто чудесно — вернуться домой к обеду. Остается масса времени! Можно пойти по магазинам, поработать в саду и переделать еще кучу дел. Но я не верю этому. Не могу понять, как люди могут работать после возвращения из рейса? К тому моменту как я доползаю до дома, у меня лично не остается никаких желаний и сил. Единственное, что я могу, — устроиться на диване перед телевизором и намазать лицо кремом.

Я только-только вышла из душа, завернувшись в полотенце и с мокрыми волосами, когда раздался сигнал домофона. От неожиданности я подпрыгнула, выругалась и подошла к окну. Высунулась, вывернув шею чтобы увидеть подъезд. Кто это, черт возьми?

О нет! Такси у подъезда! Но я еще не одета, не накрашена и не выпила даже чашку кофе! Ну за что мне это, а? Я мокрая и злая, который час вообще? Почему надо так мучить человека?

Я высовываюсь из окна, и холодный воздух щиплет мою голую кожу. Машу водителю. Он с готовностью поднимает голову, ухмыляется и таращится, но полотенце плотно укрывает меня чуть ли не до шеи, так что развлечься ему не удастся.

— Можно мне еще десять минуток? — жалобно вопрошаю я голосом маленькой девочки.

— Нам нужно еще троих по дороге забрать! — кричит в ответ водитель. — Так что поторапливайтесь.

— Я постараюсь!

Я ныряю обратно и мечусь по комнате, разыскивая туфли и колготки. Слава Богу, хоть форма отглажена и готова! Вчера вечером у меня было предчувствие, и я отутюжила ее заранее.

Я оказалась в машине ровно через восемь с половиной минут. Волосы мокрые, и я не успела накраситься, но это не страшно. По дороге мы наверняка несколько раз постоим у красных светофоров, и за это время я успею накрасить глаза и губы. До аэропорта ехать минут двадцать, но поскольку нам нужно забрать других сотрудников, то поездка растянется и займет минимум сорок минут. Каждый раз, совершая эту принудительную экскурсию по городу, я начинаю мечтать о собственной маленькой машинке. Тогда я смогла бы добираться до работы по прямой и в гордом одиночестве. Но и во владении собственным автотранспортом есть минусы. Во-первых, от парковки до входа в терминал идти минут десять, что не при всякой погоде приятно. А во-вторых, зимой после длительной отлучки машину можно и не завести. Так что, если подумать, минусов тут не меньше чем плюсов, а потому я скорее всего по-прежнему буду пользоваться транспортом компании.

Мы тормозим возле дома в Драмкондре, где живет девушка, работающая на регистрации пассажиров. Такси остановилось под фонарем. Не теряя времени, я достаю крем-пудру и наношу на лицо тон. Зеркальце маленькое, и толком ничего не видно, но, надеюсь, я не оставила незакрашенных участков на шее и подле ушей. Нет ничего хуже, чем загорелое лицо и контрастирующая с ним белая шея! Следующая остановка в Глазневиие, и я выхватываю коричневый карандаш и подвожу брови.

В Сантри я крашу губы и вдеваю в уши пару простых сережек-гвоздиков. Правилами авиакомпании запрещено носить серьги любой другой формы. Ну вот, теперь я выгляжу как человек!

В аэропорту я сразу же отправляюсь в зону отдыха для персонала и первым делом проверяю свою ячейку для почты, но она удручающе пуста. Сегодня мы летим на аэробусе «А320», и хочется надеяться, что команда и девочки подберутся приятные. Вспомнив о Дэнни, я в отчаяния молюсь, чтобы его не было в составе экипажа. Я не хочу с ним встречаться. Пока я к этому не готова. Он не давал о себе знать с момента нашей последней встречи в Испании, и я не обманываюсь на его счет. Совершенно очевидно, что никаких нежных чувств он ко мне не испытывает, и мне требуется время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.