Дневник строителя

Кто тебя не помнит
Юность наша – радость,
Что с тобою было,
Что с тобою сталось.
Так, бывало, с песней
Ночь на посиделках,
Не танцуешь парой
А прядешь над свечкой.
Утром на рассвете
Возвращаясь к дому,
Где там вспомнить вечер
Лишь бы было до соломы.
День ой ночи мало
Отличался светом
И гордится нечем
Вспоминая это.
Разделим нежно
Старый мир, как пашню.
В Октябре суровом
Звон кремлевской башни.
Тут и развернулась
Тут и разгулялась
Юность, что веками
Взаперти держалась.
Ты в «гражданку» хлёстко
С пожилыми рядом
Мчалась в бой кометой
Под Советским стягом.
И колхозов наших
Ты не испугалась в споре.
Во главе стояла
Были перегибы,
Были перелёты
Ты осталась твёрдой
В этих «перелётах»
Нет! Сказала твёрдо,
Ты фашистской дряни
И пошла немедля
Всюду партизанить.
Голод и разруху
Все преодолела
И следы пожару
Ты в сады одела.
Нам ли не гордиться
Нам ли не стремиться
Весело работать
Хорошо учиться.

Весна

Еще в ночи седая вьюга
Срывала майские листы
А по утру в немом испуге
Забилась в голые кусты.
Не слышно рыщет снег в сугробах
Подставив самцу серый бок,
И незаметно на дорогу
Что камне проливаясь сок.
Бегут ручьи переливаясь
К реке – в безмолвные поля
А над прудом огромной стаей
Грачи седлаю тополя.
Все, ожило, все зашумело
И даже грязный воробей
Покинул хлев заиндевелый
Победно рыщет средь ветвей.

Подругам

Ты помнишь нашу юность
И наши вчера,
Какой в те минуты
Прекрасною была.
Быть может кровь играла
Весеннюю порой,
Тайно трепетала
Ты рядышком со мной.
Быть может в тайном страхе
В сиянии зарниц
Никак не раскрывала
Ты сомкнутых ресниц.
Быть может ты в недуге
Вдруг трепетной рукой
Прижав к груди упругой
шепнула тихо: «Мой».
И я! Ну словно в клетке,
Стоял, вздымая грудь,
Не мы под звуки эти
Ни молвить, ни вздохнуть.
И дома дождь весенний
Не мог нас пробудить
И ты иные песни
Не можешь пробубнить.
Но нет! Мы не случайно
Стояли под дождём
По жизни беспечально
Мы рядышком идем.

Отцу

Прости отец, ведь это слово – папа
Мне довелось произнести,
Уж в двадцать с лишним дет
И не брани, я знаю, что – растяпа
Для вашей дочери печальный вышел век.
Быть может проклянешь,
Быть может вспомнишь с грустью
Бесславный образ мой, неяркий и простой
Он, скажет, родился в далёком захолустье
И вышел с свет дорогой трудовой.
Но не успел дойти, споткнувшись на пороге
По воле ли судьбы, а может просто сам
Повинен в том, что на большой дороге
Не рассмотрел неровностей и ям.
Быть может кто-то вспомнил с сожаленьем
А кто-то со злорадством, вот он
На много раньше века погребён
При этом усмехнуться без сомненья.

«И было ж время муж слонялся…»