Дневник свекрови

Но ночная кукушка, как известно, дневную перекукует. Я – дневная. На мое мнение все забили. Но что я поняла точно – Данька действительно влюблен. Как бы иначе он согласился на весь этот очевидный бред и пошлую белиберду?

И вот сегодня настал час «икс». К нам едут Нюсины родители. Для знакомства и обсуждения текущих и предстоящих вопросов и расходов. Знакомство с Факерами, одним словом.

Я вяло предложила встретиться в ресторане. Данька развопился и сказал, что мы обязаны сватов принять. Хорошо у этой Нюси получается компостировать моему сыну мозги. Снимаю шляпу. И кстати вспоминаю анекдот: «Мать двадцать лет делает из сына человека, а его девушка способна за двадцать минут сделать из него идиота».

Маленькая такая, худенькая. В чем только душа держится…

И вот, пожалуйста.

Муж, к слову, Даньку поддержал. Предатель. Правда, в чем дело, я знаю – муж ненавидит рестораны. А дома у него всегда есть прекрасная возможность свалить. Под уважительным предлогом, конечно. Дескать, к завтрему надо сдать статью. И шмыг к себе. А я мучайся до конца и по полной программе. Разве это честно? Справедливо разве? Что поделаешь, у нас всегда и за все отдуваются тетки. В смысле – женщины. В смысле – слабый пол. Вот это я с иронией. С горькой, кстати. По поводу «слабого пола».

Со вчерашнего дня я стою у плиты. Сын предварительно очень придирчиво обсуждал меню. Как будто он женится на датской принцессе и мы принимаем королевскую чету.

А фамилия у наших свеженьких родственников, между прочим, Ивасюки. Красивая фамилия. А главное – аристократическая. У меня почему-то возникают ассоциации с селедкой иваси – той, что из советского прошлого.

Я, конечно, не права. При чем тут фамилия? Я в девичестве Петракова. А в замужестве – Сергеева. Тоже не Нарышкины и не Понятовские. Но все же смешно – Ивасюки. Мой крайне остроумный муж предложил взять Даниле фамилию жены. Сын обиделся. Обычно он ржет вместе с нами. Мы сделали вывод, что ситуация тяжелая. И тяжело вздохнули – одновременно.

Данька накрывает на стол. Смотрит на просвет бокалы и рюмки.

– О-хо-хо, – вздыхаю я и задумчиво удаляюсь на кухню.

– Холодец застыл? – кричит из комнаты сын. – А заливное?

Я из вредности не отвечаю. Режу соленую семгу.

– Мам, ну оковалки просто! – возмущается он. – Режь элегантней! – приказывает мой мальчик.

– Пошел к черту! – огрызаюсь я. И угрожаю: – Лучше меня не заводи!

Угроза действует, и он, слава богу, смывается.

Слышу гул пылесоса.

Сынок взялся за пылесос?!

«Плохи наши дела», – думаю я.

Все гораздо серьезней, чем мы предполагали.

Ивасюки появляются минута в минуту. Ясное дело: глава семьи – подполковник. Я не успеваю докрасить второй глаз и снять передник. Данька бросает на меня испепеляющий взгляд. Выходит муж. Жмет руки и улыбается. Я точно знаю, о чем он мечтает. Чтобы вся эта канитель закончилась побыстрее. Я злобно на него смотрю и усмехаюсь, побыстрее получится вряд ли. Это я чувствую.

Муж предлагает гостям тапки. Новые, между прочим. Подполковник надевает свои. Жена вытаскивает их из пакета.

– Гигиеничней! – объясняет нам, бестолковым и плохо воспитанным.

Я злюсь, но, по сути, он прав. Ивасючка вытаскивает лаковые туфли. Крутится перед зеркалом. Орошает себя духами. Духи резкие, тяжелые. Меня начинает подташнивать. Нюся с Данькой скрываются в его комнате. Гости проходят в гостиную, она же – столовая. Оглядывают комнату.

– Зал у вас большой! – одобрительно кивает Ивасючка.

Кстати, представилась она как Зоя Ивановна. Я ответила:

– Лена.

– А по отчеству? – поинтересовалась она.

– Просто Лена, – жестко повторила я.

Ивасюк оказался Валерием Петровичем. Мой муж, кандидат исторических наук, профессор и заведующий кафедрой, – просто Павел.

– Ну, я так не могу, – расстроилась Зоя Ивановна. – Мы же еще совсем не близко знакомы!

«Хотелось бы не ближе», – подумала я. Недобрая я. Не снисходительная. Нетерпимая. Все, что написала про себя выше, обман. Что плохого сделали мне эти люди? Да, не нашего поля ягода – это очевидно. Простоваты и провинциальны. А что, они виноваты? Всю жизнь – по гарнизонам. В Москве всего шесть лет. А напыщенные, так это от смущения. И что я привязалась к этим тапкам? Вместе с тапками, между прочим, Ивасючка принесла собственноручно испеченный сметанный торт. Говорит – «Дон Кихот». Шутит, наверное. Или серьезно? Возможно, Дон Кихот и Санчо Панса для нее слились воедино. В один, так сказать, образ. Да и ерунда все это, ей-богу!

Кстати, эта Ивасючка довольно хорошенькая. Если бы не травленые соломенные волосы, собранные в «башню», заколотую тряпичным фиолетовым георгином, и очень перламутровая помада. И еще – сиреневые тени на веках. Ну что я к ней привязалась? Тоже мне, столичная цаца. У всех свои представления о прекрасном. Да, но этот костюм с обильным люрексом…

Сели на диван. Муж пытается завести светскую беседу. Я выскальзываю на кухню перекурить. Представляю, что скажут на свадьбе мои подруги. Змеи-интеллектуалки. Остроязычные и ироничные московские фифы.

Зоя Ивановна стучит в кухонный косяк.

– Тук-тук, к вам можно?

Видит меня с сигаретой. Глаза полны ужаса.