Дневник тайных пророчеств

Отец Андрей взял с тумбочки толстую книгу в красном переплете. На обложке красовалось оттиснутое золотом название – «New Testament». Дьякон раскрыл книгу наугад и увидел заголовок: «The Revelation To John».

Вера Павловна заглянула через его плечо и хмыкнула.

– Апокалипсис Святого Иоанна. Эту часть Нового Завета Витя читал чаще всего.

– Почему на английском? – поинтересовался дьякон.

– Витя говорил, что его раздражают высокопарности и нелепости русского текста. Английский текст Библии казался ему более читабельным.

Отец Андрей быстро пролистал страницы, надеясь найти какую-нибудь пометку, однако пометок не было.

Дьякон посмотрел на изображение овечки Долли, скользнул взглядом по страшной гравюре, изображающей демона Асмодея, и нахмурился.

– В последние дни у профессора было много посетителей? – спросил он.

Вера Павловна ненадолго задумалась, затем покачала головой:

– Нет, не особо. Виктор всегда был нелюдим.

– А вы помните всех, кто приходил к нему в последние дни? – спросил отец Андрей.

По лицу женщины пробежала тень. Она посмотрела на дьякона темными, блестящими, накокаиненными глазами и тихо проговорила:

– Вас, наверное, интересует человек, который приходил к Вите перед самой его смертью?

– Да, – ответил дьякон, взволнованно подавшись вперед. – Кто он?

– Он… – Вера Павловна задумалась, потом нахмурилась. – Это странно, но я совершенно не помню его лица. А ведь я впустила его в дом.

– Так вы его не знаете?

Она покачала головой:

– Нет. Он никогда прежде не бывал у Вити в гостях.

Дьякон сдвинул брови и задумчиво поскреб ногтем переносицу.

– Вспомните, пожалуйста, подробности этого посещения.

– Ну, я ведь не присутствовала при их беседе. Он вошел к Вите в кабинет, пробыл там… довольно долго. Потом вышел. После его ухода Витя заперся у себя в кабинете и не выходил до самого ужина. Он и за ужином со мной не разговаривал. Был хмур и все о чем-то размышлял. После ужина он снова ушел к себе в кабинет. А когда я пришла спросить, не хочет ли он чаю, я увидела, что он мертв.

– Он умер здесь, в кабинете? – быстро спросил отец Андрей.

Вера Павловна вздохнула и указала мундштуком на кресло:

– Прямо в этом кресле.

Отец Андрей помолчал, обдумывая информацию, затем осторожно спросил:

– Вера Павловна, а с лицом профессора… не произошло ничего странного?

Дьякон заметил, что при этих словах женщина слегка побледнела, а в ее темных глазах мелькнула тревога.

– О чем вы? – хрипло и недоуменно спросила она.

Дьякон Андрей вновь припомнил наставления архиерея Филарета и спросил прямо:

– После смерти у Виктора Павловича потемнело лицо. Я прав?

– Откуда… – Голос Веры Павловны сорвался на сиплый шепот. Несколько секунд она смотрела дьякону в глаза, затем отвела взгляд. – Я не хотела об этом говорить, – прошептала она. – Боялась, что меня примут за сумасшедшую.

Дьякон молчал, ожидая продолжения монолога. Но вместо этого женщина вдруг подозрительно спросила:

– А откуда вы про это знаете?

– Недавно один мой знакомый умер такой же странной смертью. Лицо его потемнело. Стало почти черным. Но к тому моменту, когда приехали врачи, чернота сошла с него.

– Мне это кажется ужасным, – тихо проговорила Вера Павловна, глядя на дьякона расширившимися, блестящими глазами. – Я пыталась рассказать врачам, но они и слушать меня не стали.

– А вы…

– Хватит об этом, – неожиданно оборвала Вера Павловна и сжала виски пальцами. – Не хочу больше говорить о смерти. И об этом чудовище… – Она кивнула в сторону гравюры, изображающей демона, – …тоже не хочу! Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Да, но я…

Вера Павловна закрыла рот дьякона тонкими бледными пальцами.

– Вы слишком красивы для священника, – сказала она своим хриплым, глубоким голосом. – Впрочем, я вам об этом уже говорила.

Вера Павловна приблизилась к дьякону почти вплотную и положила ему на плечи тонкие, удивительно правильной формы руки. От нее шел густой, обволакивающий запах дорогих духов. Приоткрытые губы обнажили полоску белоснежных зубов. Пышная грудь Веры Павловны страстно вздымалась, дыхание было жарким, глубокий голос звучал вкрадчиво.

– Вы не очень спешите? – тихо спросила она.

– А что?

Вера Павловна улыбнулась:

– У меня в баре есть бутылка «Хеннесси». Витя привез ее месяц назад из Парижа. Если хотите, разопьем ее вместе.

Дьякон нахмурился и сухо ответил:

– Боюсь, не получится.

Пальцы женщины, лежащие на плечах отца Андрея, стали горячими – он почувствовал это сквозь ткань подрясника.

– Бросьте, дьякон, – грубо сказала она. – Вы потревожили меня в такой день. Я согласилась с вами встретиться, несмотря на скорбь. Вы виноваты и должны загладить свою вину. – Она улыбнулась. – Как, вы сказали, вас зовут? Андрей? В переводе с греческого это означает «мужественный». Мне кажется, это имя вам очень подходит.

Лицо Веры Павловны было так близко от лица дьякона, что их губы почти касались.