Дневник тайных пророчеств

– Да. Уже год. Год назад отец Кишлевский помог мне найти дорогу к Богу. С тех пор я часто прихожу в церковь. Помогаю, чем могу.

– Вы нигде не работаете?

– Я бывший военный, а теперь пенсионер, – объяснил незнакомец.

– Было бы неплохо, если б вы представились.

Незнакомец вновь быстро огляделся по сторонам и сказал, понизив голос:

– Меня зовут Петр Каменков. Но это не имеет никакого значения. Смерть Кишлевского – это только начало. Впереди нас всех ждут тяжелые и страшные испытания.

Слова эти, сказанные поздним вечером среди голых деревьев, освещенных тусклым, покачивающимся на ветру фонарем, в окружении могил и могильных холмов, прозвучали зловеще. Евгения вдруг с особой остротой ощутила запах сырой земли и гниющих прошлогодних листьев, прелые черные кучи которых лежали по обеим сторонам центральной аллеи.

Первым прервал молчание отец Андрей.

– Человек, о котором вы говорили, приходил на исповедь? – спросил он.

Мужчина кивнул:

– Да. Он вошел в исповедальную будку за минуту до ксендза. А вышел раньше. К тому моменту Кишлевский был уже мертв.

– Вы рассказали об этом следователю? – спросила Евгения.

Мужчина посмотрел на нее задумчивым взглядом и покачал головой:

– Нет.

– Почему?

– Если человек встретился с дьяволом, он идет не к следователю, он идет к человеку церкви. Дьявол – вне вашей юрисдикции, девушка. И боюсь, вне вашего понимания.

– И все же я попробую вас понять. Как он был одет?

Женя думала, что мужчина начнет возражать или спорить, но тот ненадолго задумался, после чего спокойно ответил:

– Длинное черное пальто. Среднего роста, стройный. Его лица, как я уже сказал, я совершенно не помню.

Вероятно, последняя фраза натолкнула незнакомца на какие-то другие, более важные и тревожные мысли, на что-то, о чем он долго думал, но вот сейчас забыл рассказать. Он быстро повернулся к дьякону и выпалил взволнованным голосом:

– Я еще хотел сказать… Когда я нашел падре в исповедальне, у него с лицом было что-то… неправильное.

– Что вы имеете в виду?

На губах мужчины появилась растерянная улыбка.

– Оно было почти черным. Как обугленная головня. Но к приезду оперативников с его лицом снова все было в порядке.

Евгения посмотрела на мужчину твердым, спокойным взглядом.

– Вы пьяны, – сказала она. – От вас пахнет алкоголем. Вы много выпили сегодня?

– Ровно столько, чтобы прийти в себя, – ответил мужчина. – Простите, святой отец, но я должен идти.

Мужчина повернулся и, сгорбившись, с капюшоном на голове, быстро зашагал по центральной аллее.

– Постойте! – окликнула его Евгения. – Подождите!

Мужчина остановился, но не обернулся.

– Вы должны дать официальные показания! – крикнула ему Евгения. – Как с вами связаться?

Мужчина еще несколько секунд постоял молча. Затем задрал голову и посмотрел на небо.

– Скоро будет гроза, – сказал он. – Большая гроза. Помолитесь за меня, отче. Помолитесь за всех нас.

Мужчина снова сгорбился и торопливо зашагал в сторону кладбищенских ворот. Евгения посмотрела ему вслед, поежилась от холода и перевела взгляд на дьякона.

– Как вам этот сумасшедший? Видите ли, Кишлевского убил дьявол. И он же похитил тело ксендза из могилы. Большей чуши и придумать нельзя.

– Но ведь могила Кишлевского пуста, – задумчиво проговорил отец Андрей.

Женя посмотрела на дьякона удивленно.

– Не слишком подходящее место для шуток, – сказала она. – Я предпочитаю искать всему разумное объяснение.

– Какое, например?

Женя пожала плечами.

– Этот человек пьян. Не исключено, что он алкоголик. Люди, страдающие белой горячкой, часто видят галлюцинации.

Отец Андрей кивнул в сторону пустой могилы и сказал:

– Но ведь это не галлюцинация. Да и не похож он на человека, страдающего белой горячкой.

– Иногда глупости мерещатся и трезвому человеку, – строго сказала Женя. – Особенно если он сильно чем-то расстроен или потрясен. Прочтите об этом у Юнга.

Отец Андрей был хмур и задумчив. Видно было, что встреча с кладбищенским алкоголиком произвела на него гнетущее впечатление.

«Какой чувствительный, – подумала Женя, искоса поглядывая на дьякона. – А еще мужчина». Но отчего-то чувствительность отца Андрея вызвала у нее симпатию. Вглядываясь в лицо дьякона, она открыла, что он весьма и весьма недурен. Ему бы еще снять этот нелепый подрясник и надеть что-нибудь поприличнее – получился бы видный парень. Впрочем, подрясник придавал ему шарм. В этом было что-то романтичное.

– Если этот человек говорил правду и Кишлевского убили, то нужно заняться тщательными поисками улик, – сказала Женя. – Пока улик нет – нет и преступления.

– Иногда улик нет, а преступление есть, – заметил дьякон.

Евгения усмехнулась и поправила пальцем очки.

– Принцип Локара гласит, что между преступником и жертвой на месте преступления всегда происходит обмен вещественными доказательствами, хотя бы на уровне микрочастиц. Это знает каждый криминалист.

Она покосилась на дьякона, ожидая его возражений, но вместо ответа он выставил вперед руку ладонью кверху, задрал голову и сказал:

– Дождь начинается.

И тут же, словно кто-то наверху дожидался этих слов, с неба хлынул настоящий ливень.

– Бежим! – крикнула Евгения.