Дневник Тринадцатого императора -7

Сучьи дети эти русские. Сейчас мы им покажем.

— Приготовиться к повороту на двадцать градусов.

— Есть приготовиться к повороту на двадцать градусов.

Когда «Палас» начал коварно запланированный разворот, на русском фрегате обе башни открыли беглый огонь. С дистанции двадцати кабельтовых в течение шести минут они умудрились выпустить более сотни шестидюймовых снарядов, из которых не менее десятка попали в цель. Самое ужасное, отпечатавшееся в мозгу кэптэна Боуден-Смита, было то, что четыре дюйма железной брони не являются надёжной защитой от русских шестидюймовок. Вторым отпечатком стала переборка штурманской выгородки, которая вдруг бросилась ему в лицо. Мгновением позже он потерял сознание.

* * *

Капитан-лейтенант БирилёвАлексейАлексеевич, сидя на берегу бухты, недалеко от флагманского ТК, бросившего якорь прямо на месте событий, выслушивал шутливые претензии со стороны казаков бывших ещё недавно на берегу в обороне.

— Ваше благородие, а можно у этих ТОРПЕДОВ заряд послабше делать? А то нехорошо выходит, утопили супостатов, а трофеев то и нет совсем.

— Будут вам трофеи есаул, обязательно будут. Завтра придёт «Каракатица», организуем, подъём тех частей, что в хозяйстве пригодятся.

— Да вы и сами скоро кое-что увидите. Вражины видимо забыли, что суточный прилив в бухте достигает двух метров. Вошли в неё при полной воде. Подождите ещё немного, скоро можно будет рассмотреть их останки. При отливе, уровень воды упадёт очень сильно.

— Ваше благородие, так мы с вашего позволения пойдем, посмотрим, вдруг что путное попадётся. А то жёна спросит, где неделю болтался, а ей и показать нечё будет.

— Идите, смотрите, только людей не погуби, есаул, вода-то холодная.

— Управимся Ваше благородие, не извольте беспокоиться, невпервой!

Весёлая ватага казаков, в которых ещё бурлил адреналин, направилась к берегу, куда уже был подогнан рыбачий карбас с противной стороны острова….

— Алексей Алексеевич, Алексей Алексеевич!

Донёсся до Бирилёва голос радиотелеграфиста с катера.

— С дирижабля разведчика передали, из Владика депеша получена. Выражают своё удовлетворение и требуют подробного отчёта для отправки Е.И.В. в Питер.

Развернувшись в сторону кричавшего, 23-х летний капитан-лейтенант, сложив руки рупором, таким же способом ответил своему подчинённому:

— Дай подтверждение приёма и сообщи, что отчёт будет позднее, по прибытию на базу Веселова.

— Будет исполнено, ваше благородие.

Донёсся весёлый крик с катера.

Бирилёв встал, с прибрежного камня, слегка отряхнул мундир, посмотрел на гомонящих, на берегу казаков и неожиданно для своих катерников дал команду возвращаться на базу без него. Три катера запустили двигатели и на малых оборотах пошли на родную базу.

* * *

Старшему лейтенанту Петру Веселову, — капитану «Разбойника» и его команде повезло значительно меньше, чем экипажам торпедных катеров приписанных к Уналашке. Им пришлось четверо суток дрейфовать в сплошном тумане, а потом ещё двое суток искать злополучный фрегат или следы его утопления. Последние, несмотря на помощь дирижабля разведчика так и не были найдены.

Только двумя месяцами позже, уже почти в конце октября, рыбаки у северной оконечности острова Хонсю, обнаружили полузатопленный остов судна, дрейфующий к Югу. Корабль был без экипажа. Куда пропали его моряки, и какие события разыгрались на нём, мы уже никогда не узнаем.

Прибывшие для осмотра японские чиновники из администрации императора Мэйдзи, изъяли все документы обнаруженные на корабле, а наш консул, одному ему ведомыми путями, добился разрешения снять копии с некоторых из них.

Почему Хиробуми Ито, так и не стал первым премьер-министром Японии, вы сами уже, наверное, догадались.

(Конец беспокойного 1870 года).

Историческая справка

….. Генерал Монкевиц уверяет, что приказ такого же содержания он читал в 1905 году в Красноярске, изданный советом депутатов 3-го железнодорожного батальона{33}. Несомненно приказ этот — штамп социалистической мысли, не поднявшейся до понимания законов бытия армии или, вернее, наоборот — сознательно ниспровергавшей их.

Редактирование приказа приписывают присяжному поверенному Н. Д. Соколову, который извлек, якобы, образец его из своего архива, как бывший защитник по делу совета 1905 года.

Генерал Потапов называет имена составителей приказа N 2, дополнявшего первый, в предположении, что та же комиссия редактировала и N 1{34}.

Милюков упоминает о том, будто 4 марта решено было расклеить заявление Керенского и Чхеидзе, что приказ N 1 не исходит от Совета рабочих и солдатских депутатов.