Дневник участника Российской антарктической экспедиции

Только что пришел Новигатский из нашей гидрологической лаборатории и сказал, что в 12:30 мы должны быть готовы к работе на припайном льду и стоять у крана, который нас в сетке переправит за борт, на лед. После обеда, в назначенное время, мы были на баке у крана со всем нашим оборудованием. Наша группа была представлена Сашей Новигатским, Сашей Плишкиным, Денисом и мной. Кроме того, Петя Богородский решил тоже выйти на лед со своими напарниками: Андреем и Александром Куцурубой. Предводителем у нас был Кузнецов Василий Леонтьич, который отвечал за нашу безопасность, а именно, чтобы никто не провалился в какую-нибудь трещину или лунку, оставленную тюленем во льду. Высадили нас, как это всегда делается на припае, краном в сетке с левого борта. С правого борта готовились к приему самолета. Леонтьич сказал, чтобы мы шли за ним след в след, т. к. он самый тяжелый. В руках у него был специальный длинный щуп, а через плечо перекинута веревка — выглядел он очень впечатляюще. Петя со своими бойцами стал бурить недалеко от борта, а мы отошли против ветра, подальше от судна, для обеспечения чистоты отбираемых проб. В целях экономии времени разделились на две группы. Мы с Новигатским сразу же приступили к бурению льда, а Денис с Плишкиным стали отбирать снег. Как только начали бурить, к нам со всех ног кинулись три императорских пингвина посмотреть, а что это люди опять здесь затеяли. Подошли к нам буквально на метр или полтора и встали, переговариваясь друг с другом, почесываясь и, иногда, громко что-то выкрикивая. Все сразу побросали свою работу и начали фотографировать пингвинов и сами фотографироваться с пингвинами. Это продолжалось несколько раз и в конце концов Леонтьич, который сам активно фотографировал, сказал: «Ну не дают пингвины работать!». Пингвины же понаблюдав за нашей работой и дав нам возможность вволю их пофотографировать, отошли в сторону, а мы занялись своими делами. Объем работы был довольно большим, а времени нам выделили не так много, всего два часа. Пока мы работали, к правому борту прилетел самолет с Дружной, и команда приступила к процессу принятия его на борт с помощью крана.

На наше счастье, Петя со своей командой закончили свою работу довольно быстро, и ребята стали помогать нам. Бурить морской лед оказалось гораздо легче, чем пресный озерный. Морской лед гораздо мягче, пропитан рассолом и пористый. Однако он гораздо толще. Общая глубина лунки составила 2 м и из них верхние 50 см — снег и фирн. Отобрать этот лед нужно не сплошняком, а отдельно кровлю, середину, и нижнюю, желтоватую часть, с фитопланктоном, который и придает льду эту желтизну. Пока Новигатский делил керны, а я отбирал пробу воды, остальные бурили по очереди. Даже Леонтьич принял активное участие в этом процессе, решил, наверное, погреться. К трем часам, мы выполнили нашу программу и тем же краном в сетке были доставлены обратно на «Фёдоров». Как всегда, Инна нас встретила, и пригласила в свою каюту, где нас уже ждал наш полдник и разведенный по особому рецепту с лимонными корочками спирт. В этот же вечер после ужина нас ожидало еще одно событие — Оля праздновала день рождения своего сына. Нам с ребятами не очень хотелось участвовать в мероприятии, всё-таки чувствовалась усталость после работы на льду, но это была бы очередная обида и мы пошли, хотя я тихо в десять часов смылся оттуда и лег спать — день выдался хоть и интересный, но тяжелый.

21 Марта 2003 г., Пятница. (69^о37,24’S, 74^o13,17'E).

10:00. Погода ясная, солнечная, сильно похолодало — 22^оС, ветер западный 260^о, 5 м/сек, Р = 978 НРА. Продолжаем стоять в припае. Вода за кормой полностью замерзла, вчерашняя полынья тоже затянулась молодым льдом. Выскочил на палубу и с левого борта недалеко от кормы увидел два комочка на снегу. Подошел поближе — два императора лежат на пузе. Через некоторое время лежать им видимо надоело, (а может просто замерзли?), и они задрав головы стали прогуливаться с важным видом рядом с кормой. Как в своё время выразился английский мореплаватель сэр Джон Нарборо: «Можно подумать, что маршируют ребята в белых передниках». Что же их к нам так тянет? Наши кухонные объедки они не едят, в отличие от поморников, которые тоже крутятся вокруг и с которыми все более-менее ясно. Кстати, насчет мусора. Как не предупреждают по радио, что мы находимся в особой охраняемой международным правом антарктической зоне, где выброс любого мусора за борт запрещен, вокруг судна постепенно образуется помойка: масса окурков, пакеты, банки из-под пива и соков, картонные коробки и т. д., и т. п. — форменное свинство. После написания этой фразы, вспомнил, что сегодня моя очередь убираться в каюте. Поэтому, чтобы самому не попасть в категорию поросят, после обеда произвел уборку нашего дома на высшем уровне.