Дневник учёного. Предыстория к мультфильму «9»

Надо отдать ему должное, он был со мной очень любезен. Я даже начал понимать, как этот человек сумел победить на выборах, только что проиграв войну, которую сам же и развязал. Поистине, он великий обольститель!

Никто не извлек лучшего урока из поражения в этой бессмысленной войне, чем он сам, - заявил он мне сходу.

Война был величайшей из его глупостей, а решение о ней было принято из-за ошибочных донесений разведки, сказал Канцлер.

Да, в последние годы он платил только тем, кто разрабатывал системы умерщвления людей, признал он. И он чувствует за собой долг перед настоящей наукой.

Он не собирается завоевывать мир. Он хочет сделать его лучше.

Он хотел бы искупить те ошибки, которые совершил. Расплатиться за те жизни, которые отнял у своих граждан.

И он в восторге от моей работы… Считает, что трудности, с которыми я столкнулся - временные. Верит, что, придав мне людей и средства, он поможет создать настоящий искусственный разум.

Поможет построить Машину, которая будет лучше него - в конечном итоге обычного человека, смертного, подверженного слабостям и не слишком умного, - управлять Государством. Которая сможет сделать страну, а может, и весь мир чуточку справедливее.

Взгляд у Канцлера не такой пламенно-безумный, как на газетных фотоснимках. А челюсть не такая тяжелая, как на золотых монетах. Странно, но в жизни он похож… на человека.

Он попросил меня называть его просто, без лишних формальностей - Фердинандом.

Запись пятнадцатая

Я впервые утаил что-то от Авроры. Не стал говорить ей, что работаю на Канцлера. Вряд ли она поняла бы мое решение.

Да… Теперь я работаю на Канцлера. Если произносить это вслух, звучит странно и немного отталкивающе.

Но ведь необязательно произносить это вслух?

И потом, я не поступился своими принципами: я не создаю оружие. Я лишь продолжаю заниматься тем, чему посвятил себя десятилетия назад. Я остаюсь прежде всего верен себе, и только потом - моему Канцлеру.

Запись шестнадцатая

Иосиф вернулся с отдыха. Спрашивает, как обстоят дела. Я мычу что-то неопределенное: стоит мне сказать что-то конкретное, как он тут же все поймет. Может, он и так все понимает, но воспитание и врожденный такт не позволяют ему это показать.

Он развлек меня забавной байкой. В местах, где он отдыхал, бьют минеральные источники. Городишко на них стоит небольшой, но с богатой историей. Здешние воды обладают целительной силой, и людей испокон веков тянуло к ним. Начни копать на любой улице - обнажаются древние руины.

Какие-то храмы из неизвестного камня, статуи с нездешними ликами - черт знает что. Ходят слухи, что под тамошними холмами - останки последнего из городов некой мифической цивилизации, о которой наши ученые молчат, поскольку не могут ничего объяснить.

В Средние века городок был вотчиной алхимиков, которые спускались через старые колодцы в подземелья, отыскивали среди затертых в глину развалин всяческие удивительные предметы и пытались выяснить их применение.

Алхимиков в один прекрасный день на всякий случай перевешали, колодцы засыпали, но их рукописные труды продолжают бродить по частным коллекциям.

Один из таких коллекционеров за стаканчиком минеральной воды рассказал Иосифу, что у него есть забавный документ, объясняющий, как одушевить неживую материю. Все, что нужно - некий артефакт, наследие сгинувшей цивилизации. В том же трактате есть чертежи, показывающие, как именно соорудить голема, чем снабдить его и прочее.

Вот бы нам тот артефакт, усмехнулся Иосиф, глядя мне в глаза.

Похоже, это единственное, что нас спасет, хотел сказать он.

Запись семнадцатая

Чертова Машина никак не желает существовать самостоятельно!

С ней можно поиграть в шахматы, но она отключается, поставив Иосифу мат на пятом ходе. Ей можно приказать рассчитать траекторию бильярдного шара и пушечного ядра, спрогнозировать исход футбольного матча и мировой войны. Они не ошибется. Но выполнив задание - остановится. Это не живое существо! Это те же самые счеты, только в миллиард раз сложнее…

Аврора чувствует, что дела у меня идут куда хуже, чем даже когда мы перебивались с хлеба на воду. Но помогать мне с Машиной она давно перестала. У нее к ней какое-то странное отношение… В нем есть немного ревности и даже страх… Хотя она понимает, что не может запретить мне заниматься Машиной, потому что без работы я буду как без хребта.

В доме теперь всегда пасмурно, всегда ожидание грозы. Мне кажется, от меня исходит статическое электричество, до того я напряжен и раздражен.

Близняшки Петер и Пауль не желают сидеть у меня на коленях, все норовят сбежать. А когда я пытаюсь удержать их насильно, принимаются плакать. Если бы не они, я бы всерьез задумался о петле.

Запись восемнадцатая

Меня снова пригласил Канцлер.

Он был со мной мил и обходителен. Ни разу не попрекнул меня счетами, которые теперь перевалили за шестизначный рубеж, только ободряюще хлопал по плечу и спрашивал, в чем именно загвоздка.