Дневник улиц

В гипермаркете «Леклер», пока хожу по рядам, вдруг слышу песню «Вояж, вояж». Думаю о том, можно ли сравнить мои чувства, мое удовольствие, страх, что она закончится, с сильнейшим впечатлением, которое произвели на меня некоторые книги, такие как «Прекрасное лето» Павезе или «Святилище» Фолкнера. Песня Desireless вызывает острое, почти мучительное чувство, неудовлетворенность, которую не насытить повторами (когда-то я слушала пластинку по три, пять, десять раз подряд, ожидая чего-то, что так и не наступало). Книга дает больше избавления, освобождает, утоляет желание. В песне желание никуда не девается (слова там почти не важны, только мелодия — так, к примеру, я понятия не имела, о чем поют The Platters и The Beatles). Нет ни мест, ни событий, ни людей — ты наедине с этим желанием. Но, быть может, именно благодаря этой прямолинейности и примитивности я могу, едва заслышав песню I’m Just Another Dancing Partner, разом вспомнить целый период своей жизни и ту девушку, которой я была тридцать лет назад. Тогда как всё богатство и красота «Прекрасного лета» или «В поисках утраченного времени», перечитанных по два-три раза, не в силах вернуть мне мою жизнь.

Одна парикмахерша возбужденно, в полный голос рассказывает другой, причесывающей клиентку в соседнем кресле: «Я сразу поняла. Говорю ей: у вас гниды, а она мне: да нет же, не может быть. Но, мадам, уж я-то знаю, как выглядят гниды! И отказалась ее обслуживать. Ты бы видела, как она взбесилась, наорала на меня!» Парикмахерша продолжает громко и бурно расписывать тот случай, словно хочет, чтобы как можно больше людей узнало о такой наглости — вшивая женщина осмелилась прийти к ней за прической, — и это смыло бы личное оскорбление, которое она перенесла, обнаружив гнид.

На станции «Ашер-Вилль» в парижский поезд сели мама с дочкой лет трех-четырех; у девочки были солнечные очки в форме сердечек и ярко-зеленая пластиковая корзинка. Она не улыбалась и крепко прижимала корзинку к груди, держа голову в очках очень прямо. Абсолютное счастье — носить свои первые «взрослые» вещи, обладать тем, о чем мечтала.

В солнечные дни, как сегодня, края зданий режут небо, стеклянные стены излучают свет. Я живу в Новом городе уже двенадцать лет и не знаю, как он выглядит. И описать его не могу, потому что не понимаю, где он начинается, а где заканчивается: я всегда езжу здесь на машине. Могу только отмечать: «Заехала в „Леклер“ (в „Три фонтана“, во „Франпри“ на площади Линанд и т. д.), снова на шоссе, небо за высотками Маркувиля (или над „3М Миннесота“) лиловое». Никаких описаний, повествования — тоже. Лишь отдельные моменты, случайные встречи. Этнотекст.

Одна продавщица из парфюмерного магазина в «Трех фонтанах» — та, что работает здесь дольше всех, три года, — на шестом месяце беременности, не меньше. Лицо оплыло, шеи почти не видно, походка медленная, вечная улыбка. «Эта тушь быстро засыхает» — она смеется в ответ. Потом спрашивает: «Через сколько?» — «Четыре месяца». Она запрокидывает голову и заливается смехом: «Ну, это нормально!» Когда я выхожу из магазина, она всё еще хохочет — дурман беременности, когда веселит любая мелочь.

Первая песня в «Топ-50»: «Заходи опрокинуть стаканчик — выпьем, закусим и снова нальем, — у Мимиля баян, он сыграет на нем». Первая мысль: «Интересно, люди, которым такое нравится, когда-нибудь слушали Моцарта?» Сегодня я подумала, что песенка вполне себе веселая: мне представился погожий воскресный день, вот-вот заглянут в гости друзья. Песня, в которой говорится: «Но моя-то как придет, бутылку сразу отберет», отражает быт огромного числа людей и приводит в ужас только тех, кто никогда не видел, как женщины убирают со стола бутылки со словами: «Хватит с вас на сегодня». Те, кому это незнакомо, стерпели бы песню, описывающую — осуждающую — жизнь в стиле «стакан да баян», но куплеты, в которых радостно, даже ликующе воспевается народное веселье, оскорбляют их до глубины души.

В университете Париж X — Нантер, на стенах аудитории, где профессор читает лекцию по Прусту:

Спи с кем хочешь

Даешь открытые отношения

Свободная любовь

Сон — для тех, кто не живет

Даешь экономическое равенство

В бутик при ресторане «Тур д’Аржан» на набережной Турнель просто так не зайти, надо позвонить в дверь. С улицы видно накрытый стол с цветами, за ним обедает пара. Войдя внутрь, понимаешь, что это восковые фигуры. Какой-то мужчина покупает фирменные тапочки «Тур д’Аржан», черные, расшитые розовыми цветами. Он спрашивает, можно ли их примерить. Садится рядом с манекенами, среди посуды из тончайшего стекла и бутылок со старыми марочными винами. Товаров в магазине очень мало, всё дорогое, с фирменной надписью. Будто в магазине ритуальных принадлежностей. Фуа-гра здесь продают в маленьких урночках из белого фарфора.