Дневник Верховского

Офицеров не было ни одного, так как они отдыхали в селении. В это время командир одной из батарей и ее старший офицер, штабс-капитан, выскочили на пригорок, бывший впереди казаков, и увидели эскадрон германских гусар, идущий в развернутом строю из леса к нашему биваку. С разрешения командира батареи, штабс-капитан, слушатель Военной академии, поскакал к казачьему полку и, обнажив шашку, закричал: «полк, слушать мою команду! за мной! «и двинулся навстречу гусарам. Сотни двинулись было за ним, но в это время сзади появился командир полка, полк. Голубев, и скомандовал: «полк, стой!» А затем, несмотря на убеждения штабс-капитана, заявил, что полк имеет другую задачу, и увел его в тыл, галопом. В дальнейшем полк, потеряв строй и дисциплину, несся по шоссе врассыпную, распространяя в тылу панику криками об общей гибели. Благодаря этому, шедший к Бяле из Граева свежий полк (кажется, 2-й) также «отступил», бросив свои пулеметы.

На поле сражения у Бялы остались: кап. Верховский, вступивший в командование отрядом именем полк. Погона, и те части, начальники которых оказались на высоте: 1-й и 4-й полки и 1-я батарея 3-го Финл. стр. арт. дивизиона (подполковник Аргамаков). Эти части отразили гусар, отбросили цепи противника и, несмотря на значительные потери, держались до темноты (т.е. minimum 7 часов), после чего отошли в порядке, бросив, правда, все орудия, так как батарея потеряла чуть-ли не ²/₃ своего людского и конского состава, расстреляла все патроны до последнего и имела большую часть орудий подбитыми. Противник не преследовал. По-видимому, с его стороны была только конница с 4—6 гаубицами.

Дело это было передано военному прокурору, но в конце концов замято. Полковник Погон получил в командование Ораниенбаумскую школу прапорщиков. Кап. Верховский и подполк. Аргамаков награждены орденом Св. Георгия 4 ст. Пострадал (отрешен от должности) лишь полк. Порошин.

Не лишнее отметить, что в мирное время полковник Погон считался лучшим полковым командиром в корпусе.

Хочется отметить и положительную сторону: потеря орудий уже не считается преступлением, раз долг и задача батареи выполнены; капитан Генерального штаба (Верховский. — Ю.С.) командует 2-мя полками; его мужество (под ним убита лошадь, его плащ прострелен в 3-х местах) искупает его первоначальный промах.

Кто же виноват? Импровизация сборных отрядов; случайные начальники; неясность командных отношений; пренебрежение к требованиям устава… А в конце концов — две главные и основные причины: неуменье управлять войсками и служебная нечестность, как непосредственно виновных начальников (полковников Погона, Голубева и Порошина), так и высшего начальства, не настоявшего на предании суду этих виновных»^{359}.

В своей книге «На трудном перевале» Верховский описывал этот бой, свое тяжелое ранение пулей в правую ногу навылет, но добавил (или поменял) некоторые фамилии, тактично полагая, что нужно щадить память героев, павших в Великой войне или замученных в усобицах революции.

В походном дневнике от 3 ноября 1914 года появилась такая запись: «Немецкая пуля во время атаки поставила точку первому месяцу моей боевой работы. Легко было на сердце. Рана — это высшее отличие, которое можно заслужить на войне»^{360}.

Лечение Верховский проходил сначала в г. Гродно в госпитале георгиевской общины Красного Креста, а затем в Петрограде. Зимой Александр Иванович долечивался в Выборге, где проживала его семья. В декабре 1914 года врачи разрешили ему вернуться на фронт к своим финляндским стрелкам, но ходил Александр Иванович еще с палкой.

В апреле 1915 года А.И. Верховский, вследствие невозможности после раны ездить верхом, продолжил службу в Карпатах в штабе 22 корпуса в качестве начальника оперативной части.

В июле 1915 года он получил назначение в оперативное отделение штаба 9-й армии, которой командовал генерал от инфантерии П.А. Лечицкий.

Начиная с поздней весны 1915 года, находясь на ответственных постах в разных войсковых соединениях, А.И. Верховскии активно участвовал в разработке боевых широкомасштабных армейских операций, которые были успешно осуществлены. В октябре 1915 года получил новое назначение — в штаб 7-й армии. Уезжал он с тяжелым впечатлением позора и ужаса, пережитого русскими войсками в 1915 году при разгроме в Галиции.

Как покажет время, до настоящего позора пройдет еще чуть больше двух лет.