Дневник Верховского

Процесс над эсерами проходил в Колонном зале Дома союзов с 8 июля по 7 августа. Заседания шли шесть дней в неделю с полудня до 17 час. и вечером с 19 час. до полуночи. Председателем трибунала был Георгий Пятаков (расстрелян в 1937), государственным обвинителем — Николай Крыленко (расстрелян в 1838). Верховский не был членом партии эсеров. Тем не менее 18 июня 1922 года заведующим следственным производством Верхтриба было подписано постановление, согласно которому следствием по «преступным действиям» 17 подсудимых, и в их числе А.И. Верховский, может быть прекращено при согласии каждого из них подписаться под специальным текстом. Юридическая основа для этого действия, хотя и весьма относительная, все же имелась — амнистия ВЦИК от 26 февраля 1919 года. Документ, имеющий название «подписка», гласил: «Я, нижепоименованный, настоящим заявляю, что с момента принятия партией социалистов-революционеров (правые) на партийной конференции от 8.II.1919 года резолюции о прекращении вооруженной борьбы с Советской властью и опубликования Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом об амнистии тем группам и отдельным лицам партии правых эсеров, которые разделяют решения и постановления указанной конференции и подписавшего соглашение с Советской властью Комитета Членов Учредительного Собрания — я, разделяя упомянутое постановление, действительно не принимал и не принимаю участие в какой-либо деятельности правых эсеров или просто групп, направленных к подрыву или свержению Советской власти или поддержке прямо или косвенно внутренней или внешней контрреволюции. Постановление о том, что настоящей амнистией не покрывается деятельность, направленная на организацию убийств отдельных представителей Советской власти (террор) и подготовку или участие в вооруженных ограблениях (экспроприация), мне объявлено»^{515}. Подпись заверялась следователем Верхтриба и секретарем Следственного отдела Верхтриба при ВЦИК с приложением последним печати отдела. Сила подписки заключалась в том, что давший ее (как стали говорить десятилетие спустя) «морально разоружился» и фактически получал себе свободу путем унизительной процедуры (юридически совершенно лишней). Подписка Верховского была написана им собственноручно и в свободной форме. Это было вполне логично, поскольку, по его же словам, он «никогда в партии эсеров не состоял» и типовой текст не был на него рассчитан.

Заслуживает внимания также определение, вынесенное Верхтрибом 21 июня 1922 года. В нем обращалось внимание на «явную неправильность» в деле допроса свидетеля Верховского следователем Яковом Сауловичем Аграновым (Сорендзон) (расстрелян 1 августа 1938). Дело состояло в том, что А.И. Верховский дал показания Агранову, который уверил его от имени коллегии ГПУ и ЦК РКП(б), что эти показания необходимы для исторического выяснения роли партии эсеров, а не для привлечения ее членов к ответственности, но затем использовал его показания на суде, т.е. просто обманул Верховского. После этого заявления Верховского на суде, ГПУ и ЦК РКП(б) прислал в Верхтриб письма с опровержением возможностей такой ссылки, т.к. подобного решения ни те, ни другие не выносили. Впрочем, определение вынесли не только в отношении Агранова, но и в отношении бывшего генерала, а ныне главного инспектора военно-учебных заведений РСФСР Верховского, считавшего «своим правом давать или не давать соответствующим органам Рабоче-Крестьянской Республики сведения о ее врагах». Позицию Верховского Верхтриб посчитал совершенно неприемлемой — генерал является активным и ответственным работником Красной Армии и, следовательно, Трудовая Республика вправе требовать от него наивысшего проявления бдительности и непримеримости по отношению ко всем врагам Рабоче-Крестьянской России»^{516}.

Но на этом дело не кончилось. На заседании Агиткомиссии по эсеровской кампании было отмечено в протоколе, что «показания свидетеля Верховского в номере “Правды” от 22 июня изложены так, что, прочтя их, читатель совершенно не поймет, при чем здесь последующее постановление трибунала о привлечении Верховского к ответствености, ибо его заявления, давшие повод к постановлению трибунала, из показаний устранены…»^{517}.

После процесса партия эсеров была обречена. Организованный властями 18—20 марта 1923 года «съезд бывших эсеров» собрал около полсотни делегатов. Социальный заказ, однако, съезд выполнил — признал распад партии, лишил полномочий ЦК партии эсеров и призвал бывших эсеров вступать в РКП(б). Так закончила свое существование в России партия эсеров, грезившая социалистическими утопиями, но так и не получившая возможность строить «светлое будущее» по своему проекту. Практически все ее члены в 1930-е годы были репрессированы.