Дневник Верховского

Казалось бы, покушение, кто бы ни стоял за его спиной, масоны, спецслужбы или просто человеческая глупость, окончательно сорвалось. Всемирная история могла пойти по совсем другому руслу.

Но… со всей остротой на повестку дня встает вопрос о философских категориях «необходимости и случайности» в истории. Недаром народная поговорка гласит: «Чему быть, того не миновать, а чему не быть — так не бывать!» Именно по такому сценарию стали развиваться дальнейшие события.

Отойдем немного в сторону от Сараевских событий и попробуем разобраться в случившемся с точки зрения «его величества случая».

Заканчивая всемирно известный роман-эпопею «Война и мир», Л.Н. Толстой попытался определиться с такими категориями, как фатализм в истории, «закон предопределения», роль случайности в судьбах отдельных личностей и государств. Писатель посвятил этой проблеме значительную часть своего знаменитого романа. Достаточно сказать, что в эпилоге, состоящем из 3 (!) частей, он посвятил этим вопросам около 130 страниц, но, кажется, так и не смог доходчиво донести до читателя свои мысли. В письме к Афанасию Фету он писал в 1871 году: «Как я счастлив… что писать дребедени многословной вроде “Войны” я больше никогда не стану»^{208}.

Надо заметить, что общераспространеное мнение, будто бы в истории развития народов главную роль играют общественные отношения, географическое положение, политическое устройство и другие, безусловно правильные положения, оставляют совершенно в стороне вопрос о предопределении. Такой подход повсеместно считается не научным и не заслуживающим внимания серьезных ученых.

Природа случайностей не подвластна человеческом уму. Великий французский философ М. Монтень, ссылаясь на Сенеку, писал: «не удивительно, что случай имеет над нами такую огромную власть: ведь то, что мы живем, — тоже случайность»^{209}. И он же считал: «Однако — договаривая до конца — очень трудно, в особенности когда дело идет о человеческих поступках, предписать какие-нибудь точные, продиктованные разумом правила и исключать действие случайности, всегда сохраняющей свои права в этих делах»^{210}.

В известной «Карме»^{211} имеются ссылки на некую «невидимую лабораторию, где создается наше будущее»… Напротив, автор «Сараевского убийства» академик Н. Полетика твердо полагал, что фактор случайности — это «буржуазный лживый тезис», и что война, обошедшаяся народам свыше 700 млрд. золотых рублей и разорившая целые страны, возникла не случайно^{212}.

Род Габсбургов и особенно его последних представителей преследовал злой рок. Убийство племянника стало еще одной семейной трагедией, которую пришлось пережить императору Францу Иосифу за его жизнь; первой была трагическая смерть в 1867 году его брата эрцгерцога Фердинанда, вступившего незадолго до этого на мексиканский престол под именем Максимилиана I и расстрелянного революционерами. В 1889 году последовала таинственная смерть сына императора, наследника престола Рудольфа, чье тело было найдено в одном из залов его охотничьего замка вместе с телом его любовницы (и сводной сестры) Марии Вечоры. Третьей жертвой стала жена императора Елизавета, убитая в 1898 году в Женеве анархистом. Эрцгерцог Франц Фердинанд был четвертым в этом ряду насильственных убийств, и все это дает достаточно оснований говорить о родовом проклятии рода Габсбургов.

Для поклонников сентиментальных легенд может показаться интересной история, связанная с родовым проклятием Габсбургской династии. Она была опубликована в русском журнале в 1916 году, лишь после смерти императора Франца Иосифа.

Автор писал в лирическом духе: «Баварской розой» окрестили ликующие венцы юную, как весеннее утро и прекрасную, как июньский луч солнца, баварскую принцессу Елизавету, когда в апреле 1854 года она, приплыв по синему Дунаю, вступила в столицу Австрии для того, чтобы стать супругой 23-летнего императора Франца Иосифа. Этой женщине суждено было стать австрийской императрицей и несчастнейшей женщиной. Недаром родилась она в ночь под Рождество, под звон вечерних колоколов, возвещавших жителям старого Мюнхена наступление рождественских праздников. Баварцы верили, что тот, кто родится под Рождество, получает в дар необыкновенно тяжелую судьбу. Во время примерки нарядов к балу по какой-то случайности на туалете оказались красные чернила. Старшая ее сестра Елена случайно или нарочно брызнула ими, и алые струи, как кровь, обагрили белоснежное платье Елизаветы, как раз на груди… В августе 1853 года в день рождения Франца Иосифа, которому исполнилось 23 года, состоялось обручение его с 16-летней Елизаветой, или, как ее ласково называли, «Зиси», хотя первоначально в планы родителей входила помолвка Франца Иосифа с ее сестрой, Еленой.