Дневник Влада Жирковийского (СИ)

Существо нахмурилось и, зачерпнув пригоршню червей, отправило себе в рот, устраиваясь на полу по-турецки. Хруст пережевываемых червяков и довольное чавканье едва не вернули миру мой небогатый ужин, состоявшийся, кажется, целую вечность назад.

- Что с ним? - Спросил я, показывая на Славу.

- Спит. И не мешает тебе принимать решение. Это ведь ты вызвал меня, с тобой я и буду общаться. Так чего же ты хочешь? Здоровья? Женщин? Огромный мир, полный приключений, в котором ты будешь королем, императором или даже богом? Поверь, для меня нет ничего невозможного.

Чувствую, как перехватывает дыхание и из горла пытается вырваться нечто, что мне совсем не нравится. Но психика, сломленная и раздавленная трехмесячным ожиданием смерти, просто не собирается дать мне отмалчиваться. Тело хочет жить. Очень... настолько сильно, что я готов пойти куда угодно, отдать что угодно ради еще двадцати... десяти... да что там, мне и года бы хватило! Но только бы опять здоровым, без боли, слабости, тошноты, головокружения и всего того, что заставляет врачей хмуриться и смотреть на меня с жалостью... жалостью, которую я так ненавижу.

- А взамен? - Хрипло. - Глядя на бледное существо с ледяными глазами, с хрустом пережевывающее червей и тучи насекомых, ползающих по ним. И как я раньше не замечал всех этих жуков, тараканов, мух и прочее... даже странно. И тошнотворно.

- Взамен? А что бы ты сам предложил взамен? Хм... я вижу, ты колеблешься. Что ж, радуйся, - обнажая в улыбке акульи зубы, между которыми все еще шевелилась полупережеванная пища, - сегодня и только сейчас аттракцион невиданной щедрости. - Его голос проникает внутрь и резонирует на уровне спинного мозга. Холодный, чуть хрипловатый и абсолютно нечеловеческий. - Я позволю тебе выбрать из трех вариантов. Ты должен быть счастлив.

Сжимаю кулаки, чтобы не так дрожали руки. Игра, значит. Ну что ж, игра, так игра.

- В обмен на здоровье и вечную молодость, а так же красоту и богатство я попрошу одну из трех вещей: твою душу, душу твоего друга, спящего на полу или... вечное рабство. Последний вариант - мой любимый. Ты будешь вечно искать и поставлять мне души людей: по одной в год. Можешь поставлять любых людей: насильников, убийц, извращенцев, детей. Но не реже раза в год. И поверь, тебе даже не нужно будет чертить пентаграмму. Просто когда я появлюсь перед тобой - покажешь мне на них пальцем, назовешь имена. И все. Дело сделано. Еще на год ты свободен, а я сыт и доволен сделкой.

- Что будет, если я хоть раз просрочу... поставку?

- Ничего особенного. Тогда взамен я заберу твою душу и с удовольствием съем.

- А... если... если это будет душа невинного, осужденного по ошибке?

- Поверь, я не расстроюсь.

Сглатываю и смотрю в его глаза. Как в бездну заглянул. Холодную, ледяную бездну, припорошенную снегом и кровью тех, кто уже упал в нее и разбился о камни.

- Тогда последний вопрос.

- Вот как? Ты на диво не любопытен. Все, кто был до тебя очень любили торговаться. Я бы даже сказал: обожали. И всегда проигрывали. Бедняжки. - Облизывая длинным острым языком тонкие синие пальцы.

- Почему я? Почему ты сам не можешь взять любого кто тебе понравится и сожрать за милую душу?

- Хм. А ты не понимаешь? Мне нужен проводник. Тот, кто будет желать моего прихода, кто будет ждать. И кто сам на тарелочке с золотой каемочкой будет готов поставлять еду. Этот мир... слишком призрачный, нестабильный. Словно мираж. Вот он у тебя в руках, а в следующее мгновение ты снова стоишь посреди раскаленного ада и не понимаешь куда идти. Но если есть якорь... как ты, например. То я держусь и даже могу позволить себе немного поразвлечься. Жаль, конечно, что твоя душа не настолько сильная, чтобы позволить мне переселиться сюда насовсем. К примеру, в твоем теле.

И снова длинный язык облизал пальцы, от чего по телу прошла волна дрожи и отвращения. Меня затошнило. Я внезапно ярко, в красках, представил себе, как буду каждый год приносить ему фотографию человека, которого, возможно, осудили по ошибке, а он будет пожирать бедолагу только потому, что одному слабому хлипкому человечку было слишком страшно умирать и захотелось поиграть в вечность. И ведь итог все равно известен. Через пять, десять, или даже тысячу лет я сдамся. Просто не смогу больше приносить жертвы и буду съеден сам. Или того хуже: превращусь в нечто не испытывающее жалости, боли, сострадания и готовое цепляться за свою жизнь до последнего... Плохо. Очень плохо. Влада уже не будет в живых. Щенок вырастет и умрет от старости. А больше я к себе никого не подпущу. Чтобы не видеть, как и они взрослеют, стареют и умирают у меня на глазах.

- Нет. - Тихо. - Опустив голову и скрыв глаза длинной челкой.

- Что? - С интересом

- Нет. Я не согласен на сделку. Рано или поздно все там будем. Все умрем... умру и я. Но только с чистой совестью и человеком.

- Слизняк.