Дневник военных лет

30-е. Сегодня — первый день без салютов за две недели, просто в 11.30 дали сводку. Но это законная пауза. В Берлине паника и эвакуация. Сегодня в обзоре событий по радио расстояние до него определили в 150 км. Союзники стали нажимать на немцев. Если они перейдут в наступление, все может быстро кончиться. Интересно, что в Москве до сих пор не снято затемнение. Теперь это уже не предусмотрительность, а скорее — рассеянность. Или с нашей любовью к эффектам мы снимем затемнение в день перемирия?

У меня тихо. 1-го жду Соню. Чувствую себя очень плохо и почти ничего не делаю. Но все-таки отдыхаю сравнительно с московским стилем жизни, так что все равно выигрываю.

31-е. В 8 ч. веч. салют Жукову. Он взял Ландсберг — в 110 км от Берлина!.. События опережают самое разнузданное воображение… Карта военных действий удивительно красива: огромный клин с острием, направленным на Берлин! Что все это значит? Боюсь, как Поликрат: неужели осуществляется тот припев, который я столь неудачно повторял больше 3 лет: немцы слабее, чем они кажутся, и сейчас просто разбиты. Все кажется, что у них еще есть козыри, хотя бессмысленность допуска наших сил до Франкфурта — очевидна.

Левитан провозглашает со свирепостью, которую трудно подозревать в этом тщедушном молодом человеке: “Смерть немецким захватчикам”. Теперь это уже не риторика, вероятно — при темпе нашего прорыва немецкое население испытывает то же, что и наше, но в большей дозе: бомбежки дорог, пожары селений, расстрелы. У кого хватит духу остановить людей, большинство которых потеряло родных и друзей, а меньшинство — насмотрелось на чужое горе.

Февраль

1-е. Этот месяц может стать месяцем с почтенной репутацией: месяцем конца войны. Ясно, что мы идем на Берлин, и вопрос о силе сопротивления немцев должен решиться буквально на днях.

3-е. Боюсь, что он разрешится не в нашу пользу. Салютов нет уже два дня, на фронтах, кроме Жукова, поиски разведчиков. Конев до сих пор не перебрался за Одер. Впрочем, может быть, это оперативная пауза, связанная с налаживанием коммуникаций, так как пройдено более 400 км за две недели с лишним.

Был Панов, привозивший свою новую поэму.

Цены на рынке заметно поднялись: мясо — 200 р. кг (было 120—150), картофель — 12 р. кг (был 7—8 р.).

5-е. Вчера приехал Дельсон. Ночевал. Привез хорошие стихи. Рассказал о суде в Великих Луках над машинистом, который подсаживал баб-мешочниц на паровоз, убивал, сжигал в топке и присваивал вещи. Он убил 28 женщин, в последний раз — двух сразу (ему помогал кочегар), и был обнаружен благодаря тому, что в поезде ехала их подруга, которая стала их искать.

Сводка меня несколько смущает: Жуков уже у Одера (в 6 км восточнее), а Конев и Рокоссовский — стоят, клин очень вытянулся. Очевидно, немцы держат наши фланги и грозят отрезать наш клин. Конев уже дней 10 стоит на Одере. Если наш левый фланг в свою очередь прикрыт Одером, то правый — совершенно открыт, начиная от Грауденца, и это — весьма рискованно.

7-е. Вчера наконец объявили, что Конев форсировал Одер западнее Оппельна. Теперь картина, по-моему, ясна. 8-го еду в Москву. Рассчитываю сесть наконец за “Слово о полку Игореве”.

15-е. С 8-го по 14-е в Москве. Были с Соней у Ант. Ив. вместе с Гудзием. Он почему-то произнес мне дифирамб, причем довольно точно отметил те качества, которые я стремлюсь в себе развивать.

Была коллегия “Знамени”. Поликарпов требовал, чтобы мы не печатали ленинградского дневника Веры Инбер. Коллегия единогласно это отвергла. А американцы пишут, что у нас нет свободы печати!

Говорят, что Жуков уже перешел Одер около Кюстрина и находится в 30—40 км от Берлина. Говорят, что немцы совершили пробный перелет на стратоплане через Москву в Японию: самолет шел на высоте 12,5 км, недосягаемый для наших самолетов и зениток.

Крымская конференция производит большое впечатление: три бога говорят очень внушительно. Перевел 8 строк “Слова” (первые).

Говорят, что по плану в конце февраля должно произойти окружение Берлина.

19-е. Погиб генерал Черняховский. Сыграл ему на трубе похоронный марш. Очень жаль. Говорили, что это исключительно яркий человек. Еще совсем молодой.

Завтра еду в Москву.

Отложил все дела и за эти дни перевел “Слово” полностью. Если вычесть пятницу, когда я перевел только 20 строк, будучи отвлечен другим, то перевод занял у меня по существу три дня: 580 строк. Получилось, на мой взгляд, хорошо. Решил показать Гудзию с кратким введением о принципах перевода.

Март

4-е. Вчера приехал в Пушкино, проведя в Москве 10 дней. Здесь я — до 8-го.

Умер А. Толстой — всего 62-х лет. Очень рано. Последний настоящий писатель. Чего-нибудь подобного его творчеству у нас пока не родилось.