Дневник замужней женщины

Готовлю еду. Спиной «слушаю» женский оркестр «Вивальди», заряжаюсь положительно, «балдею». Какая прелесть! Мне нравится, что они исполняют только шедевры и только радостные и оптимистичные мелодии. Музыку люблю слушать вне дел, чтобы отдаваться ей полностью, но это редко удается, только когда болею.

Иногда полезно приобщиться и к народному творчеству, чтобы сохранить в себе свою собственную самость, еще оставшуюся во мне на генетическом уровне. У внуков ее уже нет. Моя вина или причина в том, что они не в мою породу пошли?

*

Опять разнервничалась. Митя если и сделает что-то хорошее, так тут же руганью и упреками все испортит, будто жалеет, что совершил доброе дело для нас, а не себе.

Слушаю сантехника и по привычке сразу анализирую, что за каждой его фразой стоит, куда он клонит. Ясно, пришел денег просить. Я отзываю мужа на кухню и тихонько шепчу:

– Ты думаешь, он и правда беспокоится о том тепло ли тебе? Не давай ему денег.

– Не думай о людях плохо.

– Я так не о всех думаю. Я об этом человеке говорю, потому что вижу его уловки, а ты их не замечаешь.

Приписка. «И, конечно же, муж занял ему. Полгода прошло, а о нем ни слуха, ни духа».

Включила телевизор. Священник выступает, красиво говорит, молодежи высокопарные нотации читает. Мол, такой-то последователь Учителя то-то говорил, а такой-то апостол то-то. Я, конечно сразу анекдот про экзамен по научному коммунизму вспомнила, потому что прекрасно знала, что этот священник торгует сигаретами, молодежь никотином травит, огромные площади незаконно в наем сдает. А им не положено бизнесом заниматься. Если только получил высочайшее разрешение…

– Возьми кусочек судака.

– Не хочу.

– В прошлый раз тебе понравился.

– Сейчас мне не хочется рыбы. Я неважно чувствую.

Муж кладет мне на тарелку кусок.

– Я же сказала, что не хочу. Ты же знаешь, если стану есть насильно, меня стошнит. Я возьму жареной колбасы с картошкой.

– Тебе вредно жареное.

– Тебе тоже, но ты себе не отказываешь.

– Возьми судака и обжарь.

– Ну что ты привязался ко мне с этой рыбой! Сколько раз тебе надо повторять, что не хочу я сегодня ее ни жареной, ни вареной.

– Не капризничай.

– Ты же видел, с каким трудом я готовила ужин. Я устала. Я только что пила лекарство для сердца, а ты принуждаешь меня обжаривать рыбу, которую я не желаю есть. Не приставай ко мне, – через силу говорю я.

– Не кричи.

– Мне даже возражать тебе трудно, не то что кричать. Не настаивай, пожалуйста. Не заставляй меня нервничать, не вынуждай огрызаться. Не делай из меня овчарку, я хочу быть покладистой болонкой. Мне бы скорее поесть да лечь в постель. Давление скачет. Час назад было сто девяносто на сто тридцать, а сейчас девяносто на шестьдесят. Тошнит, перед глазами все плывет, ноги дрожат и подгибаются. Ты понятия не имеешь, как тяжело бывает от резких перепадов давления.

– А раздражаться так есть силы.

– Раздражение у больного человека как раз и бывает от бессилия. Это у здорового от плохого характера.

– У меня хороший характер. Я обладаю природной жизнерадостностью и жизнелюбием. Я все проблемы по касательной отправляю. Если все через себя пропускать, жизнь будет невыносимо трудной. Это больше вам, женщинам свойственно. Я тотально, перманентно счастлив! И сейчас я к тебе внимание проявляю, а ты злишься.

– Сам радуешься, а проблемы мне оставляешь, да еще «награждаешь» мрачностью и злой иронией. Не надо… Давай помолчим… ради бога.

– Завелась. Я хотел как лучше. На тебя не угодишь!

– Кому лучше? Тебе? Ты ничего плохого делать не хочешь, но делаешь. Это у тебя само собой выходит? Ты даже не замечаешь?

– Зато ты все замечаешь.

– Достал ты меня! Уж коль на то пошло, я тебе скажу… Возьми себе в привычку…

– Папа, дай маме спокойно поесть, – не выдерживает сын.

Иногда по утрам так не хочется вставать с кровати! Но вспоминаю слова моего девяностолетнего деда-врача: «Как бы ни было тяжело, вставай, расхаживайся и включайся в работу. Иначе быстро угаснешь». И я встаю и иду.

*

– Мои сегодняшние слезы – следствие твоего поведения. Я пришла в больницу проведать тебя. Смотрю, а на вахте медсестры, которые выдают халаты, на меня поглядывают и хихикают. Я поняла, что твоя шлюха к тебе приходила. Не завязал ты с ней, а ведь обещал. Не много стоят твои обещания.

– Выдумываешь ты все.

– Как всегда я сама виновата в своем плохом здоровье и настроении? У меня знакомая медсестра в этой больнице работает. Я к ней зашла, чтобы убедиться, что мои наблюдения обоснованы. Не считай других глупее себя.

Сказать ему было нечего. Не сумел опровергнуть. Смолчал. Суду все ясно. (Наша студенческая поговорка.)