Дневник замужней женщины

Дальше в дневнике шли подробные описания методов лечения, гимнастик, массажей и результатов ежедневных наблюдений за ребенком. Но память Киры их не зафиксировала.

Лечение продвигается очень медленно, явных успехов нет. Я без слез не могу смотреть на неподвижно лежащего сына. Кудрявый, белокурый, а огромными голубыми глазами, постоянно улыбающийся… Он не мог знать, что его ожидает, если я его не спасу.

Коллега сообщила мне, что из Москвы приехала группа молодых, но уже знаменитых ортопедов и что их сверхсовременные методы лечения не поднимают на ноги разве что мертвых, и дала адрес больницы, находящейся за городом. Митя не захотел отпрашиваться с работы, и я поехала одна. Принимали врачи в маленькой комнатке, а все больные дети со своими родителями толпились в длинном узком коридоре. Дети в основном были грудные. Ни лавочек в коридоре, ни туалета в здании-пристройке, ни стола, где можно было бы перепеленать ребенка. При каждом ребенке были оба родителя. Это позволяло им по очереди выходить из душного коридора на улицу, чтобы отдохнуть, глотнуть свежего морозного воздуха или посетить далеко находящуюся туалетную кабинку.

А я стояла одна. Во мне сорок пять килограммов «чистого» веса, а в сыне с учетом теплого ватного одеяла – семнадцать. За пазухой бутылочки с водой и детским питанием, в сумке сменные пеленки. Их я, осторожно просовывая руку под одеяло, подкладываю под малыша, когда он криком сообщает, что ему не комфортно. Час стою, два, три, четыре… Люди все приезжие, нервные, потому что бояться потерять свою очередь и не успеть попасть к врачу.

Руки мои затекают, ноги ноют. Думаю: «Если присяду на корточки, чтобы положив ребенка на колени, передохнуть, то могу обмочиться. Мочевой пузырь сводит судорогами. Господи, дай мне сил выдержать…»

На улице уже совсем темно. Как только на столе у докторов развернула и переодела ребенка в чистое и сухое, то сразу исчезла на несколько минут. Иначе не смогла бы и слова сказать онемевшим ртом. Мой милый терпеливый сынок предстал перед специалистами вялым, измученным, еле пищащим существом. Врачи несколько минут крутили-вертели, ощупывали его, а я рассказывала о причинах его болезни и лечении. Потом один из них, брезгливо встряхнув кистями рук, сказал: «Зачем он вам такой нужен? Оставляйте его у нас в больнице, мы попытаемся его вылечить новым еще не испытанным, но теоретически перспективным методом».

«Диссертацию еще не защитили? – спросила я сурово. – Не отдам вам сына, сама вылечу. Без материнских рук ему не встать». А сказала я так потому, что обратила внимание на то, как недобросовестно относились к процедурам некоторые медсестры, даже когда я им «приплачивала». Мне пришлось научиться самой делать массажи, уколы и проводить разного рода гимнастики.

Тяжело было. Работа, отсутствие помощи мужа в домашних делах. Мало спала. Хроническая усталость… Ела-пила на бегу… Не раз была в полушаге… к Богу. Отправляла в астрал свои просьбы в надежде, что небеса помогут, но беды и трудности только добавлялись.

Приписка. «Попрошу мужа сделать с ребенком зарядку, а он доведет малыша до слез и «умывает руки». А много лет спустя узнала, что все эти долгие двенадцать лет, пока я боролась за здоровье ребенка, мой муж, при каждой встрече с любовницей, делал ей массаж, чтобы повысить уровень ее сексуальных ощущений».

«Об этом она ни от кого, кроме как от Инны, не могла узнать. У нее превосходный талант в области расследования семейных коллизий», – подумала Кира.

Натерпелась я от свекрови. Собираю малыша к врачу. Зима. Сто одежек на сына надеваю. Потом «в мыле» сама скорей-скорей напяливаю свою одежду. Закутанный ребенок орет-надрывается, но ни свекровь, ни ее сестрица, которая, кстати, всю жизнь в детсаду няней проработала, не подойдут, не успокоят своего внука, на руки не возьмут. А в поликлинике многие женщины сами предлагали помощь. Говорили: «Вспотеет, на холоде ветерком маленького прохватит, заболеет, не дай Бог». Там все друг другу сочувствовали, за труд не считали свою помощь. А свекровь моя никогда не работала и дома боялась перетрудиться?