Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Сейчас, думаю, я не сломал бы даже ног. Да, там всё будто нарочно сделано из бетона, но, глядя вниз, я не ощущал брожения жидкостей в теле - с некоторых пор.

А недавно заметил одну занятную вещь. В доме напротив, на третьем этаже, живёт женщина - я часто вижу как она курит на балконе, и от зрелища тлеющей в ночи искорки живот спазматически сжимается... Интересно, что видит она в моих окнах? Непроглядную темноту изо дня в день? Моё тихое помешательство? Или освещённую комнату и хозяина, скрючившегося за компьютером или ухаживающего за цветами?

Если так, то печально. Но речь сейчас не об этом.

А о том, что сегодня я смотрю на неё снизу вверх. А ведь её окна были прямо напротив моих! Заметил это вчера, между шестнадцатью и шестнадцатью-тридцатью, когда она вышла на балкон с чашкой чего-то горячего. Мы что, погружаемся под землю? Можно ли отнести это в счёт странностей и причуд квартиры или это лишь моё воображение?

Буду наблюдать...

2.

Юра Хорь сидел в оцепенении довольно долго. В холле пробили часы, извещая о том, что наступила полночь, последние посетители кафе потянулись к выходу, будто нарочно замедляя шаг, когда оказывались поблизости. Один не ушёл. Стоял рядом, пока Юра не поднял глаза.

- Твоя жена наверху, - сказала Саша. Она не спрашивала, она утверждала.

- Думал, вы с нами больше не разговариваете, - холодно сказал Юра, хотя у него не было повода злиться на эту женщину. Только на себя.

- И даже несмотря на это, мы всё ещё на "ты", - Саша возвышалась над ним, невозмутимая, как гора. - Можно мне присесть?

- Присаживайся, - Юра махнул рукой, что должно было означать "чего уж там... что было, то прошло".

Александра уселась на круглый стул и поджала под себя ноги, девочка-овечка, которой молодой человек купил первый в её жизни коктейль. Было в её позе что-то неестественное.

- Она очень расстроена. Я чувствую это даже через стену. Через несколько стен.

- Ты что, телепат?

Она похлопала себя по бокам и улыбнулась:

- Просто в большом теле умещается больше добросердия и отзывчивости. Скажем так, я верю, что любая душа испускает радиоволны, и чтобы поймать их и расшифровать, не нужен какой-то специальный ключ или радар на башке. Даже то, что твоя жена изрядно меня обидела, не меняет дела. Я довольно отходчива. А ты... за что ты на неё так обижен?

- За что? - Юра снял очки и сунул кончик дужки в рот. Расплывчатые пятна света, блуждающие по потолку, навевали неприятные ассоциации. Казалось, из них вот-вот потянутся к его горлу измазанные в земле руки. - Да всякое было.

Александра положила руки на стол, покачивая двумя большими пальцами салфетницу.

- Сформулируй, - попросила она.

- Я не хочу. Это наше дело.

- И всё же. Попытайся. Я позволяю себе вмешиваться в чужие отношения только, когда вижу шанс вытянуть парочку хороших людей из дыры, в которую они угодили.

Юра решил, что хватит с него подобных разговоров, но неожиданно для себя ответил:

- Она злила меня всю жизнь. Любому терпению рано или поздно приходит конец.

Александра улыбнулась краешком рта.

- Ты серьёзно, милый? Именно здесь и сейчас ты решил выяснить отношения? Подумай хорошенько. Разве здесь идеальное место для семейных ссор?

- Эта сырость, - Юра помассировал виски, - сводит меня с ума. И ещё всё, что случилось сегодня... Виль Сергеевич, кажется, попал в беду. Я вызвал полицию, но боюсь, они не успеют разобраться в ситуации.

Он слишком поздно вспомнил, как Саша относится к полному детективу. "Тайны здесь не из тех, что должны быть кому-то интересны", - вроде бы сказала она недавно. И ещё это зловещее пророчество: - "Его накажут". Прикусил язык, но было уже поздно.

- Сейчас просто не до детских глупостей, - пробормотал он, надеясь поскорее свернуть этот неловкий разговор. - Алёнка очень капризная. Из-за врождённой патологии она не может забеременеть, и это, кажется, сильно на неё давит. Если бы мне сказали об этом год назад, я бы ни за что не поверил: она никогда не хотела детей. Один-единственный невинный намёк мог отправить меня на пару ночей на диван в гостиной.

Саша молчала, глядя на него. Было в белом, похожем на фарфоровую чашку, лице что-то тревожащее. Струйка ледяного воздуха посреди жаркого лета. Что-то, что ускользало от внимания Юры. Возможно, это просто паранойя, возможно, накопившаяся усталость даёт о себе знать.

Мужчина надел очки и ещё раз внимательно осмотрел лицо своей собеседницы. Она явно готовилась ко сну. Ни следа косметики, лоб намазан чем-то жирным, волосы завязаны сзади в тугой и непритязательный узел. Серёжек тоже нет. Толстая шея терялась в вороте простой рубашки в мелкую белую клетку. Две верхних пуговицы расстёгнуты, на белой коже блестела серебряная цепочка. Юра был на все сто уверен, что это крестик - и всё же вспомнил о странной подвеске, что осталась в нагрудном кармане его пальто.