Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Тем не менее что-то проясняется. Эти фразы - не что иное, как тропка, которая проведёт ступившего на неё смельчака через тёмный лес. Живое воображение Алёны также допускало, что Валентин до сих пор, как заправский радист, передаёт в пустоту сигналы, которые Чипса перехватывает своим задорным хохолком. Он писал, что птица погибла... возможно, она, неспособная существовать в двух измерениях, сделала свой выбор в пользу нормального мира. Валентин тоже был неспособен находиться в двух местах сразу. Тогда он, как мыльный пузырь, просто лопнул здесь, не оставив после себя ничего. Но где-то он по-прежнему должен существовать...

Алёна скорее согласилась бы побриться налысо, чем утверждать, что все догадки является неоспоримой истиной, но ей казалось, что она на верном пути. Во всех этих фразах присутствовало нечто, похожее на указания к действию, но в них было немного смысла. "Стой на пороге"? Знать бы ещё где тот порог, чтобы на нём стоять.

Почти час Алёна провела без движения, перебирая различные варианты, и наконец без сил откинулась на кровать. Быть может, старуха что-нибудь слышала? Любая подсказка сгодится, любая мелочь может стать звеном цепи, что соберёт всё воедино...

Что-то щёлкнуло совсем рядом, а потом послышался голос:

- Алёна Евгеньевна?

Девушка приняла вертикальное положение и завертела головой. В номере по-прежнему никого не было. Взгляд её упал на интерком возле двери: там моргала зелёная лампочка. Надо же, он совсем не выглядел рабочим.

Голос возник снова; на фоне помех он звучал как передача с другого конца Земли.

- Алёна Евгеньевна, простите что побеспокоил. У вас всё в порядке? Не видел вас со вчерашнего полудня, вот и решил позволить себе нарушить ваш покой.

Алёна встала, подошла к интеркому и вдавила кнопку.

- Спасибо, всё хорошо. Просто чувствовала слабость, вот и провалялась в постели полдня и всю ночь. Я всё равно собиралась выйти на улицу и проветрить голову.

Портье витиевато поблагодарил её, ещё раз извинился и отключился. Алёна подняла нос, принюхиваясь. Внизу готовился завтрак. Пожалуй, и правда пора прервать своё добровольное заточение.

За стойкой дежурил Лев; он воззрился на Алёну заспанными и немного испуганными глазами.

- Это ведь не ты разговаривал со мной по радио? - спросила Алёна.

- Пётр Петрович. Только сейчас отбыл; поехал на велосипеде, чтобы лично забрать почту, - сказал он. Понизив голос, прибавил: - Старик любит болтать с дядей Доханом, работником почтового отделения. А в дождь и вовсе никого из нас наружу не выпускает. Вы... э, как вы себя чувствуете?

- Голодна как волк, - призналась Алёна. - Слушай, ты не попросишь завернуть мне с собой какой-нибудь тост? Там наверняка полно народу, а на меня сейчас без слёз не взглянешь.

На лице парнишки отразилось сомнение. Видно, он был другого мнения по поводу количества свободных мест: даже в хорошие времена, когда большинство номеров было занято отдыхающими, завтракающие едва ли касались друг друга локтями. Однако он кивнул.

- Сию секунду.

В ожидании Льва девушка сунула руки в рукава пальто и подошла к окну, чтобы, глядя в своё отражение, поправить одежду (высокое зеркало в богатой оправе пересекала наискосок трещина, такая уродливая, что могла вызвать у чувствительных натур настоящую истерику). Улица была, как и следовало ожидать в такую погоду, практически пуста. На стоянке мокли брошенные газеты, похожие на больших слизней. Ветер подхватывал и нёс комки жёлтых листьев.

На другой стороне улицы, под вывеской "Бакалея", принадлежащей всё ещё закрытому магазину, стоял одинокий прохожий. Он прятался от дождя под балконом и полоскал носок ботинка в потоке воды, текущей по ливневому стоку. Если ты собрался ждать, пока кончится дождь, тебе придётся стоять тут до конца света, - подумала Алёна, прежде чем отвернуться.

Вдруг яркий, как вспышка света, момент узнавания заставил её взгляд вернуться к прохожему. Она наклонилась вперёд, пытаясь различить черты лица. Это мужчина, облачённый в плотно запахнутый плащ, будто запакованный в гроб, с шарфом на шее, без шляпы или зонта. Алёна увидела неопрятные волосы с пробором, плавно переходящим в плешь, очки, которые отчаянно не справлялись с передачей благородного посыла обезьяньему лицу. Человечек поднял взгляд и оглядел фасад гостиницы. Алёна отпрянула туда, где он не мог её видеть, прижала ладони к лицу. Мусарский. Пришёл, очевидно, узнать о её состоянии. Сейчас голова у девушки была достаточно ясной, чтобы понять: то, что он предлагал ей с собой сотворить, не вписывалось в границы нормального.

Вернулся Лев, протянул ей аппетитно пахнущий свёрток и термос с кофе.

- Если хотите позавтракать в номере, я мог бы сервировать поднос...

- Нет, спасибо, всё нормально, - через силу улыбнулась Алёна. Она ткнула пальцем в окно: - Мужчина, который там стоит...