Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Она старалась сосредоточиться на фразах, но по непослушному разуму, срывая драпировки, сквозняком пронёсся образ мужа. Сможет ли он её найти? О, как он будет сердиться... эти обвинения -- могло ли так случиться, что они имели под собой почву? Те, которые не касались невозможности её организма зачать ребёнка. Она что, действительно играет с ним? Пусть неосознанно, но уворачивается от протянутых рук, ускользает сквозь пальцы, как вода? Если даже и так -- разве это даёт ему право кричать? Пусть она и жена ему, сейчас не средневековье, и они оба остаются свободными людьми. Алёна почувствовала горечь, которая моментально зажгла в животе костёр. В.И. хотел, чтобы она себя изувечила. Или у чудаковатого доктора на самом деле не было на неё времени? Зачем же он тогда пришёл сегодня утром к гостинице?

Зря она не оставила записки для Юры у этого смешного мальчика с редким именем Лев. Впрочем, у мужа не раз получалось предугадывать её поступки. У мужей это в крови, как у оракулов из книжек про монголов или жизнь северных народов.

Алёна отрешённо созерцала трещинки на потолке, как вдруг её внимание привлёк звук опускающейся дверной ручки. Юра? - сердце забилось чаще. - Я на пороге великого открытия... как мадам Кюри. Кажется, я знаю, что хотела сказать Чипса! Это инструкция, и сегодня я ею воспользуюсь. "Милый, посиди, пожалуйста, в сторонке, а я попытаюсь установить связь с Валентином. У меня хорошее предчувствие, будто сегодня нет ничего такого, что у меня бы не получилось... несмотря на то, что первым пунктом в моём списке стоит - "заснуть", а сделать это по заказу всегда непросто".

Она собралась сказать это вслух и поняла, что не способна не то, что открыть рот - даже пошевелиться. Мускулы, все до единого, превратились в набор знаков препинания на учебных карточках первоклашки, который, рыдая, пытается понять, куда приткнуть эти непонятные закорючки. Дыхание плескалось на лице, набегая волнами. И ещё один звук, идентифицировать который не так уж сложно. Это что, её храп? Удивительно! Юра одно время очень любил над ней подшучивать, говоря, что супруга храпит как паровоз, но шутка сошла на нет: она ложилась куда позже него.

В коридоре послышались шаги. Звучали они так, словно что-то мягкое и тяжёлое падает с большой высоты. Это не Юра! - поняла Алёнка. Она напрягала по очереди каждую связку, каждую часть тела, но скорлупа, что отгородила её от мира, становилась только крепче. Трещины превращались в овраги, шум дождя сделался похожим на звон колокольчиков на шеях деревенских коз, каких держала соседка по родительской даче. Сверху и снизу наметились две тёмных полосы, которые устремились навстречу друг другу, словно ладоши за секунду перед хлопком. Нет! - подумала Алёна, прежде чем закрылись глаза. Последнее, что она услышала - это нарастающее и вместе с тем глухое жужжание насекомых, словно вошедший держит банку с ними на вытянутых руках.

Блог на livejournal.com. 15 мая, 04:22. Мой большой бунт.

...Сегодня чуть не свершилось страшное... нет, нет, так не пойдёт. Давайте называть всё своими именами... я чуть не совершил страшное, я! Злюсь на себя до нервной икоты.

Ещё с утра мучило плохое предчувствие, которое затем переросло в настоящую боль в области грудины. Что если я умру прямо сейчас, не дожив до финала? Нигде, ни в одной книге, ни в одном фильме, ни в одном известном человечеству сюжете герой не умирал просто так, от плохого самочувствия. У меня никогда не болело сердце! Может, колотилось во время душевных волнений, но с кем не бывает? С кем, я вас спрашиваю? И вот теперь - это.

Где-то здесь валялась баночка с таблетками корвалола... Да где же она? Всё время была на виду, попадаясь под руку в самое неподходящее время.

Ах да, я же кинул ей в Елисея Геннадьевича.

Лекарства я так и не нашёл.

На настоящий момент уже всё хорошо. Я чудом избежал смерти, и нелады в моём организме (вызванные, скорее всего, малоподвижным образом жизни и нервным истощением), видимо, осознав мелочность своих притязаний, самоустранились. А тогда была мысль: "Предательство!" Квартира предала меня, своего властелина и повелителя, замок восстал против короля... которого собственноручно перед этим заточил в башне. О том, что я давно уже перестал быть здесь хозяином, я в тот момент не думал. Я чувствовал разлитый в воздухе яд, дышал мелкими стежками, будто шил, и прикрывал лицо Акации, надеясь таким образом уберечь её от отравы. Они решили от меня избавиться! Они... оно долго присматривалось, но в конце концов решило, что я не больно-то нужен. Но я так просто не сдамся! Если мне суждено уйти... ох, как колет! Если уж мне суждено уйти, я, как нордический воин, прихвачу с собой своё царство. Ты как, малышка? Чувствуешь себя нормально? Сердечко не болит? Да чёрт, что ты на меня смотришь, скажи уже что-нибудь!