Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

Я прижимал подушку к отверстию ещё три или четыре минуты - достаточно, чтобы человек перестал подавать признаки жизни. Раковина их не подавала. Впору почувствовать себя идиотом. Тем не менее я не терял бдительности. Оставив подушку на месте, я попятился к выходу, а выскочив за дверь, захлопнул её и подпёр снаружи стулом. Ванная комната теперь ИХ территория.

Кем бы они ни были...

4.

В двенадцать часов этого же дня Юра заглушил мотор. Со вздохом склонившись к рулю, забарабанил по нему пальцами. Всё тело ныло, боль - заблудившаяся в лесу девчонка - бродила по нему от икр ног к мышцам шеи, и обратно; её шаги гулко отдавались в животе.

За всё время после того, как высадили Гошу и Молли, они останавливались всего несколько раз - и только один на довольно продолжительное время: Хорь не смог вспомнить, во сколько это случилось, хоть точно помнил, как смотрел на часы.

Передышку сделали у одноэтажной замызганной гостиницы, возле которой своеобразным рекламным щитом и напоминанием о бренности бытия громоздилась покорёженная кабина от КаМАЗа. По парковке катались скомканные бумажки, полиэтиленовые пакеты и пластиковые бутылки, от надписи над дверью "Душ, постель" веяло какой-то заплесневелой безысходностью.

- Переночуем здесь, - сказал Юрий жене, хотя ночь уже давно миновала. - Не знаю как тебе, а мне нужно хотя бы два часа поспать.

- Я могу сесть за руль, - невозмутимо сказала Алёна.

- Ты не смыкала глаз ни на минуту, - Юра показал пальцами на свои глаза. - Уж я-то видел! Скажи, милая, неужели ты думала, что я увезу тебя в другую сторону? Куда-нибудь за край мира?

На её лице промелькнуло смущение.

- Конечно, нет. Мы едем в отпуск, правда? А отпуск мы проведём в маленьком уютном городке, как на тех старых брошюрах. Кстати, хотела бы я подержать хоть одну в руках. В детстве я обожала запах старых газет и особенно советских рекламных проспектов.

- Ты в порядке? - спросил Юра, всматриваясь её лицо. За сеточкой набрякших морщинок в глазах пульсировала темнота.

- Конечно, я в порядке. Просто бессонница. Мы же в дороге! Какой тут спать? Мне кажется, я свалюсь, как мёртвая, когда мы приедем. Но не раньше.

Юрий пообещал себе после короткого отдыха наверстать упущенное время, увеличив скорость. Впервые за всю поездку ему пришла в голову мысль, что по возвращении домой стоит отвести жену к врачу. Здесь, в глуши, из специалистов можно рассчитывать только на всякого рода шаманов да бабок-повитух.

Алёна вдруг положила свою ладонь ему на затылок и прижалась к его лбу своим.

- Мой принц, тебе, конечно, нужно отдохнуть. Я буду рядом. Я дочитала эту книгу, но может у них найдётся какое-нибудь чтиво.

Хозяйка отеля оказалась женщиной с тусклым взглядом человека, который точно знает, что весь мир ограничивается пятачком перед его домом. Полная, с тяжёлыми бровями, она долго не открывала, украдкой разглядывая их через немытое стекло слева от входа (Юра прекрасно видел шевеление занавески, но не подал вида).

Комнатушка, куда их поселили, была грязной, с мёртвыми мошками на подоконнике и огромной бестолковой мухой, что вилась вокруг лампы без абажура. Мужчина отбросил надежду найти в продаже что-нибудь приятное желудку, доел половину последнего бутерброда, чуть не силой заставив жену проглотить другую, и прямо в одежде улёгся спать. Почти неосознанно он оставил ключи от машины при себе, крепко сжав их в кулаке и спрятав руку под подушку. Все два часа ему снилось, как Алёна уходит от по разбитому асфальту, как грузовики обгоняют её, отчаянно сигналя, а учитель, силясь открыть рот и закричать, не может этого сделать, скованный ватной усталостью. Когда он проснулся, Алёна была рядом - как и обещала.

- Мы правильно едем в Кунгельв? - спросил Юра хозяйку, расплачиваясь за гостиницу.

- Понятия не имею где это.

Они останавливались ещё несколько раз, чтобы спросить дорогу и перекусить в придорожных кафе, пока наконец не проехали под облезлым щитом, который обещал двадцать пять километров до границы и таможни, а также информировал о возможности посетить краеведческий музей в городе Маркс. Супруги одновременно с облегченьем вздохнули. Юрий даже закашлялся: воздух здесь, вдали от цивилизации, был свежим, влажным и каким-то убаюкивающим, будто кто-то большой и пахнущий сосновыми иголками выдыхает его тебе прямо в лёгкие.

- Маркс, это же... - сказала Алёнка.

Юра кивнул. Как следовало из электронного дневника, именем великого идеолога коммунизма Кунгельв нарекали при советской власти.

Хорь дотронулся до запястья супруги, радуясь, что она немного ожила.