Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

В квартире номер восемь, возле гнутой лестницы на чердак, кто-то подслушивал. Они слышали шаркающие шаги и дыхание. Юра думал, что услышит ещё и стук старческого сердца: "Жух-жух... Жух-жух...", но он переоценивал здешнюю акустику. Алёна постучалась и туда. Дверь железная; судя по всему, громоподобный звук заставил хозяина спасаться бегством. На минуту или около того наступила тишина. Алёна бросила взгляд назад, на мужа, после чего постучала ещё раз.

- Кто там? - скрипучий, старческий голос. Пол определить невозможно.

- Простите, я ищу вашего соседа, - Алёна показала рукой, уверенная, что за ней наблюдают через глазок. - Из девятой квартиры.

Она заправила за уши волосы и улыбнулась. Скрипучий голос напоминал пение цикад.

- Вы одна?

- С мужем. Вон он стоит. Юра, покажись.

Юрий поднялся, уселся, как мог, на перила. К штанинам снизу пристала пыль.

Когда они решили, что человека по ту сторону двери не удовлетворило зрелище их блестящих от пота лбов, загремел дверной замок. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы установить зрительный контакт. Юрий видел тусклые глаза на морщинистом лице старухи - ей, наверное, лет восемьдесят. Маленький рот непрерывно двигался, возможно, пережёвывая крошки с обеда, в глубоких морщинах на подбородке ледниками залегла слюна. Похожа на индианку, выглядывающую из своего вигвама.

- Зачем он вам понадобился? - достаточно бодро спросила она. Старуха, наверное, как и многие в этом городе предпочла бы с ними не говорить, но... но молодость души вечна, а любопытство есть одна из главных её составляющих.

- Он? - Алёна заглотила крючок, словно самая голодная рыба на свете. Она подалась вперёд, так, что старуха едва не захлопнула дверь перед её носом. - Вы знаете его?

Кажется, женщина решила, что её пытаются запугать или в чём-то обвинить. Выражение лица изменилось: теперь это была ассиметричная уродливая маска.

- Я здесь живу уже семьдесят восемь лет, моя милая. Знаю всех, и многих уже пережила.

Девушка сложила руки на груди, пытаясь от чего-то защититься.

- Вы видели, как менялся город...

- Он не менялся, - перебила старуха. Голые доски пола у неё под ногами вспучились, не то от влаги, не то от старости. Веяло холодом, как из склепа.

Алёне требовалось время, чтобы прийти в себя. Юрий хотел было поднять оброненную ею эстафетную палочку переговорщика, но заметил что-то, что заставило его окаменеть: старуха была не одна. За её спиной кто-то стоял.

- Так значит, знаете? - спросила Алёна, не поднимая глаз. - Как его зовут?

- Стучитесь вы хоть головой, никто бы не открыл, - старуха прочистила горло, издав сухой смешок. - Там уже никто не живёт.

- Как давно? Умоляю вас, мне нужно знать.

- Если вспомнить... да, то был ношный год. Очень тёмный, очень страшный. Около двух лет назад. Суховей и страшная жара, а к осени как хляби небесные разверзлись. Тогда многие уехали, кто на запад, а кто на восток, а кто вообще неведомо куда.

- И он?

Старуха натянула губы на выступающие вперёд зубы (удивительно, что человек в её возрасте способен сохранить их все), сделав рукой знак: "Не скажу больше ни слова". Алёна сдалась. Чтобы соврать, ей не потребовалось делать над собой усилие.

- Это... один мой родственник. Он не выходит на связь уже давно. Мне важно знать, что с ним сталось.

Лоб старухи разбила новая трещина, глубже и извилистее остальных.

- И ты даже не знаешь, как его зовут, милочка?

Алёна моргнула и сказала:

- Валентин. Его зовут Валентином.

И наткнулась на непонимающий, совиный взгляд. Старуха оттянула воротник домашнего халата, облепляющего тощую фигуру, словно болотная трава - будто ей было жарко. Юра подался вперёд, пытаясь разглядеть тень за спиной, но та отодвинулась вглубь коридора, набросив на себя саван темноты. Может, просто мерещится... Алёна и вовсе, похоже, ничего не видела.

- Неужели там жил кто-то другой? - спросила она голосом, в котором чувствовалось движение земных пластов.

- Да не знаю я, как звали-то его, - призналась старуха. Она вытянула шею и вперила недобрый взгляд в Юру. - Парень как парень. Смурной такой, еле ходит - я его на лестнице обгоняла. Такие они сейчас. А один раз видела, как он гонял голубей и счищал ихнее дерьмо с карнизов и лепнины. А с нашего дома никто вот не счищал, - она поджала губы. - Что это за работа для молодого человека? Что это за молодой человек без ответственности? Почти сапожник без сапог.

Она помолчала, улыбаясь своей зубастой улыбкой и раскачиваясь из стороны в сторону.

- Валентин, значит... Так или иначе, он уехал.

- А вы не видели, как он уезжал? - вмешался Юра. - Много у него было с собой вещей? Не сказал, куда подался?

- Ничего не видела.

- И вы не пробовали стучать? Звонить?

Старуха безразлично пожала плечами.

- Зачем мне это? Чай, мне и сыну моему за это копеечки бы не перепало. Люди появляются, люди пропадают... обычное дело. Я такого много повидала.

Алёна произнесла одними губами: "Значит, он не вернулся". Она тёрла запястья, это было задумчивое, почти медитативное движение.