Дневник запертого в квартире, или Сердца Под Октябрьским Дождём

У Владислава осталась семья в Питере - жена и ребёнок, девочка шести лет. О дочери он говорил с нежностью, о жене - как о несчастном случае, не смертельном, но неприятном, случившемся довольно давно - но недостаточно давно, чтобы забыть. Судя по тому, что жили они в этой гостинице уже не первый месяц, его брак был давно и безнадёжно разрушен. Если не де-юре, то де-факто.

- Я перегонщик машин, - небрежно ответил Слава на вопрос Юры. Он всё ещё улыбался: - Последний заказ стоит на заднем дворе. Ставлю бутылку Джека против "Колокольчика", что заказчик уже нанял бандитов. Порше гэ тэ девятьсот одиннадцать, девяносто восьмого года. Могу дать покататься.

Он отхлебнул вина и прибавил:

- Я пытался даже сдаться мужику из двадцать шестого номера - он точно следак, всё время что-то вынюхивает, - но я его не заинтересовал. Видимо, занят рыбой покрупнее. Хотя его дело, видимо, зашло в тупик. Целыми вечерами сидит и пялится в телек.

Он обнял подругу за плечи и притянул к себе.

- Марина тоже приехала издалека. Правда, милая? Расскажи.

- Из Азова, - сказала она, больше ничего не прибавив.

- Она путешествовала автостопом, - сказал Слава, сделав большие глаза. - Всё сложилось бы по-другому, мчись я по трассе на скорости в сто пятьдесят как раз в то время, когда она голосовала, выставив вверх свой совершенный большой пальчик, измученная дорогой, но всё равно прекрасная... я бы подобрал её, и мы укатили бы в закат. Замечательная история, правда? Но всё вышло гораздо прозаичнее: мы встретились прямо здесь, за завтраком.

Марина фыркнула.

- Автомобили меня не интересуют.

- Даже "Порше"? - игриво спросил её кавалер.

- Мы это уже обсудили. Она всё равно не твоя.

Слава притворно закатил глаза. Юра улыбнулся, и даже Алёна не смогла удержаться от смешка.

Марина тоже пила, и изрядно, её спокойная уверенность медленно превращалась в пизанскую башню. Не прошло и двух часов, как супруги наблюдали страстный поцелуй в исполнении новых знакомых - они трогали друг друга за плечи, как подростки. Глядя на жену, Юрий думал: посмотри! Только ли молодость это? Из обоюдной нежности, которую эти двое испытывали друг к другу, можно возводить города. Алёна думала о том же - под столом она положила руку на его колено.

- Мы сбежим, - заговорщически сообщил Слава, нагнувшись и практически распластавшись на столешнице. От него разило спиртным и чесночными гренками. - Этой штучке нечего терять, а я... я позвоню домой и объяснюсь.

- А что ты скажешь ребёнку? С девочкой тоже объяснишься? - спросила Алёна. Её голос звучал миролюбиво, но Юрию было очевидно, что там щёлкают взводимые курки. Он надеялся, что Слава тоже их слышал.

- Её зовут Снежанна, - Слава сразу посерьёзнел. - Настоящая милашка, и мне... положа руку на сердце, будет очень грустно, если она не захочет меня видеть. Я не собираюсь от неё отказываться, но её мать...

Он действительно положил руку на сердце, на лице появилось какое-то новое выражение. Что-то, похожее на горстку хвороста, который вспыхнул от случайной искры и сгорел за несколько секунд. Марина высвободилась из его объятий, окинула своего кавалера долгим и, кажется, сочувствующим взглядом. Сжала своей рукой, тонкой и изящной, его руку, всю в мозолях от руля.

- По крайней мере, я собираюсь посылать ей деньги. Быть может, даже оплачу образование - если будет всё в порядке с работой.

Юра пожал плечами, видя как Алёна втягивает коготки обратно. Может быть, просто остыл семейный очаг - такое бывает. Но то, как он говорил о дочери, а ещё очаровательная небрежность в речи, одежде, причёске располагали к нему сразу и безоговорочно. Он с ухмылкой рассказывал, как их сторонятся местные жители и постояльцы гостиницы, делился несущественными секретами, мило спорил с Мариной, умел слушать, и даже спросил, зачем они сюда приехали.

Вопрос оказался настолько неожиданным, что Юра с Алёной переглянулись в замешательстве. Хорь видел, как дёрнулся вниз уголок её рта, как расширились зрачки, и поэтому соврал, вспомнив недавнее плодотворное общение с Александрой:

- Да на улице буклет всучили. "Зелёный ключ", написано, пристанище для усталых. Мы оба как следует уработались за прошлую неделю, поэтому быстренько собрали пожитки, взяли отпуска и прикатили сюда. Только, кажется, немного опоздали.

Слава смеялся так, что на хрустальном подносе возле мойки зазвенели стаканы.

- Ну, озеро и леса никуда не делись, - сказал он, - Так что гуляй - не хочу. А многие здешние постояльцы вполне потянут на тихопомешанных. Так что не извольте беспокоиться, мой господин, вы прибыли по назначению.

У Юрия заложило нос - последствия дневной прогулки и нервного напряжения - но он был этому только рад. Он не чувствовал запахов, но ощущал, как они плавали вокруг, погружая его будто бы в горячее молоко. Бокал, из которого отпивала Марина, светился изнутри, превращаясь в затейливые песочные часы, отмеряющие, сколько времени осталось до конца его воздержания. И, чёрт подери, Юрий готов был поклясться, что песка в верхней части почти не осталось!