Читаем Дневники полностью

Дневники

Дача. Легкая метель. Прогулка. Писал в “Поэта”. Что [нрзб.] наконец? Биография или история любви? Биография творца.

26/I.

Заметки к статье для “Ньюс”, прогулка и размышления о “Поэте”. А может быть, мне плюнуть на все статьи, если мешают роману.

28/I.

Материал для статьи для “Ньюса”. “Драма” у Каверина, его беседа с Тамарой. Вздор какой-то!

29/I.

Дача и город. Гулял. А статья для “Ньюс” не двигается. Скучно как-то! И зачем взялся?

31/I.

Федин сказал Тамаре, что Союз решил отпраздновать мой юбилей, [нрзб.] Написал-таки статью для “Ньюс”. Вечером приходил Федин и из “Известий”: реабилитирован Мейерхольд. Дача.

1/II.

Москва. Обедали Бажаны. Сообщение о снятии Маленкова. Бажан рекомендовал отредактировать “Проспект Ильича”. А — м.г.?

5/II.

Дача. Вечером у Капицы. Его статья об атомной бомбе⁶⁶. Месяца три назад он [нрзб.] не верил в ее разрушительную силу!

394

17/II.

Дача. День рождения Тамары. Пастернак, Федин, Андроников. Пастернак о моем кабинете: “Это — сочиненная комната⁶⁷. В комнате должна быть железная кровать, простой стол, стул, все остальное должно добавлять воображение]. Тогда и можно писать”. Дача. Из дома не выходил.

Март. 1956 [г.].

А.Фадеев — приказчик у Л.Толстого, из тех, которые крадут и не раскаиваются, т.к. уверены, что хозяин от их краж только богатеет, ибо они, крадя, работают лучше.

Как-то мы говорили о новой форме.

Фадеев сказал:

— А зачем новую форму? У Л.Толстого — идеальная форма. Надо взять ее, и влить в нее лишь новое содержание.

395

22.III.1956 г.

Позвонил К.Зелинский, которому Кома, за его поганую статью о поэзии⁶⁸, не подал руки,— и сказал:

— Я хочу напечатать статью о тебе в “Октябре”, положив в основу свой доклад на твоем юбилее, 60-летнем.

Хорош!

Слабость человеческая: хочется, чтоб статья появилась. Но все-таки у меня хватило мужества сказать, что сейчас я занят сценарием об Октябре, и поговорим позже. А в это “позже” авось уеду в Казахстан.

Хорош и “Октябрь!” Мой роман “Мы идем в Индию”б9 предложили мне напечатать в половинном размере, т.е. выбросив из 31 п. листа — 16, а теперь, мерзавцы, хотят печатать панегирическую статью.

Надо б записать в лицах вчерашнее подлейшее собрание президиума М.О.⁷⁰, но вчера чувствовал себя раздраженным и подумал об этом только сегодня.

А, впрочем, ну их к черту!

Там где РАПП,

Там и раб.

3.XII.1956 г.

Вечер по случаю 60-летия со дня рождения Н.С.Тихонова.

На банкете в мраморном зале “Гранд-отеля”, когда какой-то казах ругал грузин, друзей Тихонова, за “нахальство”, Тихонов подошел к ним и сказал:

— Спасибо, что пришли.

И тогда же Козловский⁷¹ сказал Тамаре:

— А я на днях хотел к вам приехать посоветоваться.

— По какому поводу?

— Ко мне пришли подписывать обращение в ЦК о том, что евреи хотят “реваншировать”, “захватить власть в искусстве”...

— Обращение кончалось подписью А.Герасимова⁷²?

— А вам тоже приносили?

— Нет, догадываюсь.

Козловский почему-то испугался, встал из-за стола, ушел и больше не возвращался.

396

1957 год

5 янв. 1957 [г.], 7 час. утра.

Странный я видел сон; никогда такое не снилось. Я вообще, должно быть, редко вижу цветные сны, хотя живопись и люблю.

Это восстанавливался какой-то старинный дворец, в середине какого-то полуразрушенного города, который, должно быть, я часто вижу во сне. Я прошел в него не с улицы, а через какие-то подвалы: едва ли не через военные мастерские.

Дворец был небольшой, со старинными круглыми сводами, с множеством лестниц; что-то вроде Кремлевского. Всюду ходили рабочие, стояли ведра с краской, кое-где леса.

А некоторые зало были уже отделаны — художниками, корейцами. Даже пол был написан. Я ходил по залам босиком. Ноги прилипали к свежей краске.

На стенах... боже мой, как это было прекрасно!

Стены заполнены были картинами,— маслом, прямо на стене.

397

Голубое, желтое, розовое. Мотивы все старинные,— хотя писали молодые люди.

Мне понравилась какая-то синяя, в синих тонах, картина, изображающая берег озера, деревья и группу людей, отдыхающих на траве, у ручья. Я похвалил. Какой-то кореец сказал:

— Хорошо? Хорошо! А вот — Катя,— т.е. работы Кати — и указал на кореянку-художницу, которую звали по-русски Катей. Она повела показывать свои работы.

Это было голубое чудо в легкой дымке!

* * *

[1957 год без даты]⁷³

Старушка прививала оспу в ногу, чтоб не попортить руки.

Н., сильно пострадавшая при Сталине (у нее арестовывали мужа, долго сидела сестра в лагерях), сердитая на врачей, крикнула:

— Жаль, нет Сталина! Он их всех бы перестрелял.

Ученый Ефимов от волнения привил оспу два раза и теперь лежит с распухшей рукой, боясь умереть.

Ек.П.Пешкова привилась первой, объяснив:

— Как же? Ведь идут чеховские дни. Я последняя, кто видел живого Чехова.

Она присутствует на каждом чеховском заседании. Ей 87 лет.

Позвонил Пастернак. Ему сказали, что мы больны. Он сказал: