Дневники

В дневном сообщении говорится, что немцы захватили несколько улиц Новороссийска. На лицах всюду полное равнодушие. Женщины — общественницы, собравшись у Тамары, говорили о [нрзб.] обедов (тех, которые остаются от не пришедших в столовую детей), о том, что какой-то Катиной дали шесть пончиков, а детям выдали по одному, что Пединститут им. Герцена, эвакуировавший сначала в Пятигорск, а затем приезжающий в Челябинск, ничего не достал для своего пропитания у наркома торговли Сибирцева, у которого нет совершенно риса и сладкого, и вообще ничего нет. По просьбе Екатерины Павловны Пешковой герценовцам выдали чаю и бочку повидла. Екатерина Павловна сказала:

— С Кавказа никто не уходит, кроме некоторых коммунистов и некоторой части интеллигенции. Говорят: “все равно помирать — в эвакуации или у немцев. Лучше уж дома”.

Жена Вирты обещала дать мне на время ружье мужа, которое валяется у каких-то знакомых. Но, наверное, не даст по жадности.

 

12. [IX]. Суббота.

Сообщение об оставлении Новороссийска.

 

13. [IX]. Воскресенье.

В семь часов у летчиков, в парке Максима Горького. Затем у Надежды Алексеевны. Телеграмма от “Нового мира” с предложением изменений в романе. Написал статью для “Труда”¹⁴⁰. Предложение с кинофабрики — написать сценарий “Хлеб”, причем у них даже и сюжет есть.

 

14. [1Х]. Понедельник.

По-видимому, немцы осуществляют второй тур осеннего наступления: атаки на юго-западе Сталинграда, бои возле Моздока и молчание — что делается южнее Новороссийска.

Ходил с Крайневым в военный комиссариат. По дороге Крайнов рассказывал, что работников комиссариата приходится часто

134

смещать — “иначе хищения большие”, и привел пример, как один за то, чтоб остаться, заплатил 60 тысяч рублей.

Он же говорит: в Самарканде, в детдоме, ссорились директор и воспитательница. Однажды воспитательница заболела. Директорша поверила только тогда болезни, когда ей сообщили из больницы, что воспитательница “лежит в операционной”. Звонят на другой день: “умерла, забирайте”. Ну что же,— у нас любят мертвых! — директорша заказывает гроб, цветы, скромные поминки, стенгазету с заслугами покойной,— и едет в больницу. Даже, кажется, чуть ли не оркестрик захватили. Приезжают. Оказывается, что, в суматохе военной, регистратор перепутал бланки — и воспитательница жива. Собирается совет: “как же быть? За чей счет похороны?” И выносят решение: “за счет бывшего покойника”. Суд да дело,— и от суда неразберихи и прочего воспитательница умерла, теперь вторично и уже по-настоящему. Удостоверившись, что активистка действительно умерла, похоронили ее за счет детдома.

Был у Яшена, разговаривали вежливо с Халимой Насыро-вой¹⁴¹.— Прощался с Зелинским, который уезжает завтра, а Надежда Алексеевна летит сегодня ночью.

Кстати о полетах. Крайнев высказал предположение, что немецкие аэроцистерны, может быть, заброшены в пустынях, окружающих Ташкент. Самолеты снизятся, зарядятся и прилетят в Ташкент. А здесь заборы глиняные, дома тоже — все и посыпется. Затем самолеты снизятся опять в пустыне, зарядятся и улетят. Зенитной защиты в городе нет.

Вчера на вечере С.Городецкий спросил меня, отведя в сторону:

— Что случилось? Почему все улетают?

— Как все?

— Но, ведь вы же летите?

— Собираюсь.

— Так в чем же дело?!..

Сегодня между прочим отправил в Москву, в Союз, просьбу, чтобы меня вызвали.

Б.Лавренев,— источник неточный, правда,— сказал, что в дни, когда Черчилль приезжал в Москву, сопровождавший его генерал сделал доклад нашим генералам: “Ваша пресса ввела нас в заблуждение,— будто бы сказал он,— мы думали, что весной начнется ваше удачное наступление по всему фронту. Но, весной оказалось, что ваши войска не боеспособны и их разбили вассаль-

135

ные дивизии немцев. Немцы же держат против вас 150 дивизий и 100 на Западном фронте. В этих условиях мы не можем рисковать нашими силами, и мы должны превосходить немцев втрое, т.е. иметь 750 дивизий”. Это что же, англичане должны иметь армию, скромно считая, 7,2 миллионов?

Заходил вечером Шестопал. Он насобирал какого-то барахла и пешком, с приятелем, идет менять в Брич-Мулу. Дал ему рюкзак и очень сожалел, что не мог пойти с ним.

Купил книг на 84 рубля.

Читал “Янки при дворе короля Артура”. Дон Кихот перелицованный по-американски. Вместо Санчо-Панса какие-то болтливые девчонки. Плохо. Марк Твен не понял, что американец — янки должен бы так же ошибаться и казаться глупым, как и Дон Кихот. Ибо — все стремления к гуманизму времен Дон Кихота и демократов времен Марка Твена,— как и наши,— глупы и смешны. Мечом, как точно выяснилось, человека не переделаешь. Да и переделаешь ли его вообще? Да и нужно ли переделывать? Не нужно ничего навязывать человеку — так поступало истинное христианство, и высшее проявление человеческого духа: буддизм.

 

17. [1X]. Четверг.

Вчера, до поздней ночи, говорили с В.Гусевым о Москве, откуда он только что приехал.

Бои на окраинах Сталинграда. Волга?!