Дневники. 1913–1919

1 сентября. Четверг. Утро проведено также не по-обычному. Я отправился в Государственный банк, чтобы получить выигрыш, упавший на наш с братом общий билет 1 марта. Это оказалось вовсе не просто. Надо посылать билет с заявлением в Петроград и затем ждать несколько недель. В банке была масса народу, и я должен был претерпевать большие мытарства. Да все «государственное» отличается у нас большим беспорядком. В частных банках все бы устроили скорее и толковее. По дороге в банк я встретил А. Н. Филиппова, продолжающего тосковать об отмене гонорара. Он сообщил мне, что, обещав графу Ростовцеву, внуку освободителя крестьян, мою статью об этом последнем, он принужден был, так как оттисков у меня не оказалось, купить книгу «Деятели реформы», выдрать оттуда статью и послать. Нытье Филиппова меня порядочно увеселило, и я открыто выразил ему свою радость по поводу отмены гонорара, как меры справедливой и для филологов и провинциальных профессоров выгодной. После банка я был у казначея Университета за жалованьем, а также у секретаря Совета за послужным списком для школы, куда поступает Миня. В помещении университетских канцелярий грязно, темно, тесно, все облуплено и ободрано. Грустно смотреть. От всех этих хождений по финансовым делам я очень устал, так что не сразу мог приняться за работу.

Миня сегодня был на молебне в гимназии Репман245, куда он поступает во второй приготовительный класс. Вечером мы с Л[изой] были на именинах у Маргариты. С трудом попали в трамвай, который, двигаясь, дребезжал, как совсем разбитый. Но ничего, доехали благополучно. И все у нас дребезжит – ну, да только бы армия была крепка.

2 сентября. Пятница. Миня в первый раз отправился в свою школу учиться. Я никуда не выходил из-за насморка и кашля. Все утро усердно работал. Окончил переписку статьи о С. И. Смирнове и начал работу над рецензией о книге С. Б. Веселовского. Вечером у меня был Ю. В. Готье. Мы с ним толковали много о книге Веселовского, а также о диссертациях Яковлева. Вот пример гибельного влияния Веселовского на Яковлева. Ну стоило ли тратить столько времени и сил на этот ничтожный Приказ сбора ратных людей, о котором написана его диссертация! Ведь это предмет для небольшой статьи – не более того. На фронте полное затишье. Но на Балканах что-то делается, но что неизвестно, и эта неизвестность томительна, потому что ею прикрываются обыкновенно неудачи. О победах становится известным с чрезвычайной быстротой. Неужели опять ошиблись?!

3 сентября. Суббота. Утром подготовлялся к лекции в Академии для понедельника. Затем начал писать рецензию на книгу Веселовского, и выходит довольно резко, но, кажется, справедливо. Знакомство тут ни при чем, передаю правдиво свои впечатления.

На фронте все такое же томительное затишье, и отсутствие известий о событиях на Балканском полуострове, а несомненно, что где началось, там и кончится; там надо ждать развязки войны. В Добрудже мы, по-видимому, встретили более значительные силы, чем ожидали246. Ген. Саррайль медлит из-за двусмысленности и даже худо прикрытой враждебности Греции, т. е. ее короля Константина, с которым державы совершенно напрасно церемонятся. Если бы, например, нисколько не нарушая его прав, предложить ему переехать на некоторое время на французский броненосец и управлять страной с этого броненосца, результат был бы совсем другой. Дело получило какой-то тягостно-затяжной характер. Третий год войны чувствуется. Дороговизна отчаянная, цены прямо-таки бешеные. За колку сажени дров два года назад мы платили 60 коп., теперь подрядили ночного сторожа за 2 р. 50 к.!

4 сентября. Воскресенье. Вспоминали с Миней бабушку247, это был день ее рождения. Миня с Л [изой] были в Донском монастыре. Я писал рецензию на Веселовского до 5 ч. вечера. Затем прогулялся, а вечером был на многолюдном собрании редакционного комитета у Д. Н. Егорова248. На нем были и лица, журналу довольно далекие, хотя и состоящие зачем-то членами комитета: Грушка, Розанов. М. К. Любавский рассказал о своих шагах летом в Петрограде для добывания журналу субсидии, что и увенчалось успехом, обещано по 5 000 в год на два года. Затем обсуждался состав второй книжки, обещает быть довольно полной и статьями, и библиографией. Много спорили по вопросу о том, допускать ли полемику или нет. Радушный хозяин вынул из своего запаса уцелевшую еще от обеда после диспута бутылку шампанского, и мы ее распили – по 1/2 маленького стаканчика. А. Н. Филиппов был забавен своей скорбью об отмене гонорара и своей жадностью, не желая уплатить 5 рублей взноса казначею общества. Смех! Я ушел около 11 вечера, т. к. на другой день надо было рано вставать.