Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея

26 ноября. Суббота. Занятия в Университете были отменены, как и во всех учебных заведениях, по случаю Георгиевского праздника357. Курс мой крайне сокращается. На Совет я также не ходил, так как вечером предстояло другое заседание, а два заседания в день – это уже слишком. Утром описывал отъезд Петра из Митавы. Затем с 12 ч. принялся за чтение отчета Л. Львова о летописях, составленного очень подробно, и читал его, далеко не окончив, до 7 ч. вечера. Вечером был в Обществе истории литературы в Историческом музее358, где собираются молодые историки литературы под председательством М. Н. Сперанского. Был доклад Сперанского о С. И. Смирнове как ученом. Сперанский верно охарактеризовал ученые интересы и вкусы покойного Сергея Ивановича [Смирнова]. Затем М. А. Голубцова прочла составленные одним из товарищей С. И. [Смирнова] по духовному училищу и по семинарии воспоминания о нем, очень живо написанные. Там были интересные выдержки из писем С. И. [Смирнова]. Затем объявлен был перерыв, и я, поблагодарив М. Н. [Сперанского], удалился. Общество произвело на меня наилучшее впечатление.

27 ноября. Воскресенье. Я встал рано и намеревался погрузиться в чтение отчета Львова. Но в десятом часу позвонил Д. Н. Егоров и с обычной своей нервностью сообщил, что накануне вечером Веселовский принес ему ответ на мою критику359, что ответ написан очень резко, что надо собрать комитет и обсудить, можно ли такую статью печатать и пр. Он попросил меня сейчас же зайти к нему, что я и сделал. Я взял у него статью, вернувшись домой, прочел ее и вовсе не нашел столь резкой, чтобы ее не печатать. Границы допустимого в ней не перейдены. Все это выбило меня из первоначальной колеи. Мысль начала работать в ином направлении: оторвалась от летописей, которым посвящен отчет Львова, и начала работать над составлением ответа Веселовскому360. У меня была некая Петрова, готовящаяся к магистерскому экзамену по русской истории; но впечатление оставила вроде Феноменова. Затем был С. К. Богоявленский, которому я прочел ответ Веселовского, и он также не нашел в нем ничего недопустимого. Я опять ходил к Д. Н. Егорову, отнести статьи, а вечером он с Марг. Мих. [Егоровой] был у нас.

28 ноября. Понедельник. Начал чтение лекций в Богословско-Педагогическом институте361. Не знаю, что сказать о нем, и что вообще из этого дела выйдет. У нас обедал И. В. Попов, подаривший мне свою обширную диссертацию о блаженном Августине362. Он только что из Петрограда, куда ее отвозил. Он виделся с Бенешевичем и передал их негодование по поводу конкуренции, которую будто бы мы делаем им с своим журналом «Исторические известия»363. Вечер я провел за корректурой статьи «Детство Петра Великого» для «Русской старины».

29 ноября. Вторник. Все утро за корректурой статьи для «Русской старины», которую окончил и отправил. Заканчивал также чтение отчета Львова и составление о нем отзыва. Затем было факультетское заседание, на котором очень долгое время дебатировался вопрос о разрешении принимать к зачету по всеобщей истории семинарий приват-доцента Балл ода по египтологии. Протолокшись на месте около часа, решили его в положительном смысле. Вечером заседание ОИДР, на котором Иловайский сделал сообщение об отношениях Екатерины II к императрице Елизавете – по поводу переписки Екатерины с Вильямсом и дела Апраксина364. Читал статью, предназначенную, очевидно, для «Кремля»365, по корректурным гранкам более часу. Удивительна бодрость этого 85-летнего человека. Была на заседании графиня П. С. Уварова, этим, очевидно, желавшая выказать свое уважение к Иловайскому. Ей тоже лет 80. По окончании чтения эти старцы, коим в сумме более 160 лет, вступили в спор об отношении России к немцам, о немецких принцессах и немцах при дворе и т. д. Уварова высказывала здравые взгляды на нашу какую-то потребность сгибаться то перед тем, то перед другим, если не перед немцами, то перед англичанами.

30 ноября. Среда. Еще с понедельника я почувствовал боль в горле при глотании. Сегодня она очень усилилась, и я весь день не выходил. Работал над биографией. Вечером у нас Маргарита с приехавшим с фронта мужем. В 11 час. вечера позвонил Г. К. Рахманов с сообщением о предложении Германией мира, сделанным торжественно канцлером в Рейхстаге366.

1 декабря. Четверг. Мне стало очень больно глотать. Я плохо спал ночь. Никуда не выходил, делал справки для ответа на антикритику Веселовского. Вечером у меня была повышенная температура 38°. В газетах сообщение о мирных предложениях и резкий ответ Трепова.

2—7декабря. Болел. Два раза у меня был доктор, В. А. Александров, нашедший у меня жабу. Большую часть времени я лежал в кабинете на диване. В пятницу, субботу и воскресенье читал с наслаждением, забывая о болезни, книгу Герье «Лейбниц и его век»367. Но доктор запретил мне такое чтение: так что понедельник, вторник и среду (5–7) я пролежал без всякого чтения.