Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея

14 января. Четверг. Встал в половине седьмого в темноте и отправился в Посад на похороны Шостьина. Над гробом были произнесены две речи: проф. Глаголевым и архиепископом Алексием Владимирским, товарищами А. П. [Шостьина]. Последняя была художественно-красива и согрета теплым чувством. Особенно хорошо было место о сельской духовной семье, из которой вышел А. П. [Шостьин] и о старой, суровой даже жестокой духовной школе, которую пришлось им с А. П. [Шостьиным] проходить. Талантливое, простое, ненадутое и ненапыщенное красноречие, полное ярких образов! Пел прекрасно хор студентов Академии. После отпевания был обед в доме Шостьиных со всеми старыми обычаями, с заупокойной чашей, блинами и киселем, что в Москве в нашей, по крайней мере, среде уже совсем вывелось. Пахнуло отошедшей гостеприимной и радушной стариной. Шостьины – вдова и сын благодарили меня за приезд так горячо и задушевно, как будто я сделал для них что-либо важное и существенное, так что мне было даже неловко. Была большая часть академической корпорации; о распадении ее вел я речь с о. Варфоломеем на обратном пути. В Москву я приехал в конце 7-го часа и с трудом попал в трамвай. Грязь, оттепель, мокро и отчаянный ветер.

15 января. Пятница. Весь рабочий день над Флоровским. Отослал несколько оттисков Судебника разным лицам. Приходится на практике убеждаться, что надо вести тот образ жизни, который у меня установился путем опыта: работа утром до завтрака, после завтрака непременно прогулка, затем вновь работа от 4 до 7, до обеда, после обеда отнюдь ничем трудным не заниматься; только при таком распределении не чувствуешь усталости. Всякое нарушение этого порядка – не проходит даром.

16 января. Суббота. Утром составлял краткий отзыв о книге Лысогорского для представления ее на премию в Совет

Академии. Написал также письмо Флоровскому. В третьем часу экзаменовал в Университете: явилось человек 7–8. Домой возвращался далеким путем. День был солнечный, и как будто повеяло первыми признаками весны. Вернувшись, написал письмо издателю «Русской старины» [П. Н. Воронову] с благодарностью и с предложением статьи о детстве Петра Великого29. Вечер у Готье, где было собрание оставленных при Университете для организации библиографического отдела в будущем журнале Исторического общества. Были мои оставленные30, а также Пичета, Панов и Бережков. Разобрали до 125 повременных изданий, за которыми обязались следить. За чаем беседа о новых явлениях в нашей исторической литературе.

17 января. Воскресенье. Утро проведено за подготовкой к лекции в Академии. Заходил к М. С. Елагину, отдал ему список учебных заведений, куда надо разослать учебники для ознакомления с ними. В список внес восточные округа: два сибирских и Оренбургский, к ним прибавил еще Харьковский. Не застав его дома, пошел отдать визит Е. Н. Елеонской, у которой посидел с полчаса. Вечер дома; читал Мине из «Путешествия под водою» Жюля Верна31, с необыкновенным вниманием и интересом он слушает. Начал читать книгу Лысогорского. Ложась спать, заметил, что весь я покрыт какой-то экземой.

18 января. Понедельник. Несмотря на то, что покрывающая меня сыпь усилилась, я отправился все же в Посад, занял свой номер в гостинице, но, придя в Академию, узнал, что завтра 19 января лекций не будет по случаю именин митрополита [московского Макария (Невского)]. Совсем мы забыли об этом. Читал довольно живо, в каком-то особенно нервном состоянии от экземы. После лекций заходил к ректору [епископу Волоколамскому Феодору (Поздеевскому)], хотя и в неприемный час, чтобы передать ему рекомендацию книги Лысогорского на премию, и подарил ему экземпляр учебника. Пришлось нарушить данное Шостьиным обещание побывать у них в этот вечер. Возвращался в Москву вместе с С. И. Смирновым; разговор об Историческом обществе, об Академии и о войне. Как обыкновенно, я защищал правительство от нападок, доказывал, что правительство – это мы сами, т. е. люди из той же нашей среды.

19 января. Вторник. Экзема, меня покрывающая, увеличилась, и, чтобы выяснить, в чем дело и что делать, я попросил к себе доктора В. А. Александрова, который и был у меня в 12 часов. Он видит причину болезни в желудке. Получил открытку от С. Ф. Платонова в ответ на посланный ему оттиск статьи о Судебнике: «Многоуважаемого М[ихаила] М [ихайловича] очень благодарит за присылку его статьи об Устьянском кодексе преданный ему С. Платонов». Последними словами: «об Устьянском кодексе» дается мне понять, что он прочел статью32. Какая завидная вежливость и какая тонкость. Никуда сегодня не выходил и весь день читал Флоровского, а вечером еще и А. И. Покровского. Вечером мы опять оставались вдвоем с Миней, и я ему прочел две главы из Жюля Верна, с наслаждением следя за его впечатлениями.