Дневники 1913-1919

Вечером заседание ОИДР. Очень интересный доклад С. К. Богоявленского о Мещанской слободе в Москве в XVII в., полный живых бытовых подробностей. В документах, на которых доклад построен, есть ценные сведения о самоуправлении слободы, о ее сходах и выборах – все это бросает свет и на такие же, вероятно, порядки и в других московских слободах. Произошли оживленные дебаты. Мне пришлось спорить с А. Н. Филипповым о значении на языке Екатерины II слова «мещане». Я доказывал, что слово это в ее Городовом положении" употребляется в двух смыслах: а) все городовые обыватели или средний род людей; Ь) прежние «посадские» люди. Филиппов утверждал, что термин этот имеет точный и ясный смысл, и этим показал, что не читал книги Кизеветтера «Городовое положение»¹⁰⁰. После общества я поспешил домой, т. к. надо было рано вставать.

19 марта. Суббота. Встав в 7-м часу, выехал в Академию на экзамен по систематической философии; приехал уже к концу экзамена, т. к. Ф. К. Андреев вел дело очень быстро. Затем был у И. В. Попова, где обедал в обычной компании с С. И. Смирновым и Туницким. Разговоры все еще возвращаются к последнему Совету. Домой вернулся с последним поездом. Дождь и грязь.

20 марта. Воскресенье. Ужасное злодеяние немцев: нападение подводной лодки на безоружное госпитальное судно «Португалия» в Черном море¹⁰¹ показывает, с каким врагом мы имеем дело и чего должны ждать в случае поражения. Для современного немца нравственного закона, очевидно, не существует. Это принцип зла, вооруженный всеми сложными приспособлениями науки. После таких злодеяний война, естественно, должна принять беспощадный характер, и конец ее, видимо, ознаменуется еще большими жестокостями, чем начало.

Было собрание «Высокого Комитета» нашего нового Исторического общества у М. К. Любавского, где шла речь о разных мерах относительно журнала, который будет обществом издаваться. Говорили за чаем об отставках военного министра и ген. Иванова, главнокомандующего Юго-Западным фронтом, получившего очень почетное назначение состоять при особе государя¹⁰². Вечер у Холей; был С. К. Богоявленский. Беседа с Шуриком о летописях; он к ним почувствовал какое-то влечение.

21 марта. Понедельник. Подписался в сберегательной кассе на новый заем¹⁰³ на 3 000 рублей, куда вошли 1 625, полученные с Сытина за второе издание 2-ой части учебника, 550 рублей академической премии¹⁰⁴. Был у меня С. А. Голубцов, закончивший занятия первым вопросом своей программы. Он изложил мне ход этих занятий и произвел на меня самое лучшее впечатление. Все у него очень толково и дельно. Затем пришел Шурик, интересующийся летописями. Ему я разъяснял в доступной форме состав Лаврентьевского списка¹⁰⁵. Слушал охотно и внимательно и, кажется, все понял. Был у меня также студент – издатель моих лекций с заявлением, что студенческое издательство встречает препятствия литографировать мой курс нынешнего года, а предлагает издать его в печатном виде. Хотя и рискованно печатать текущий, далеко не принявший окончательной формы курс, однако для удобства студентов я согласился¹⁰⁶.

22 марта. Вторник. Все утро убил, в буквальном смысле слова убил, потратил даром на составление разных бумаг, требующихся в Академии: отчета о пройденном, списки баллов семестровых сочинений и т. п. Сколько там этого формализма! Одну и ту же программу читаемого курса приходится писать и представлять под разными названиями 4 раза в год: проспект будущего курса, экзаменная программа, отчет о пройденном, для годового отчета 1-го октября. Все форма и бумага!

На факультетском заседании. Рассматривали сообщение министра о прибавке профессорам ввиду дороговизны до 5 и 4 тысяч рублей. Затруднения возбудил вопрос о приватдоцентах, какую категорию из них подвести под выражение циркуляра: «читающие обязательные курсы». Я энергично отстаивал С. И. Смирнова. Другое дело, долго обсуждавшееся, было письмо бывшего варшавского ректора Карского о принятии его сверхштатным профессором в наш Университет. Однако курсы, которые он предлагает, у нас уже читаются, так что нечем ходатайство о нем мотивировать. Против его привлечения говорил Щепкин, но, вероятно, из личных мотивов.

Вечером заседание Исторического общества с живым докладом молодого ученого Диесперова об Эразме, ценный множеством приведенных цитат и потому переносящий в эпоху. На меня повеяло добрыми старыми временами, лекциями В. И. Герье о гуманизме, который он нам излагал довольно подробно. Однако доклад был несоразмерно велик. После чтения в течение 1 часа 20' был сделан перерыв. Автор говорил, что ему осталось прочитать еще столько же. Было уже 10 час. вечера, и я незаметно в перерыве удалился.