Дневники 1913-1919

8 сентября. Четверг. На утренней прогулке встретил В. М. Хвостова, шедшего на Курсы, и проводил его. Затем, выйдя вновь пройтись в 6-м часу, опять встретился с ним на Никитском бульваре. Он жалуется на признаки грудной жабы, что мне показалось едва ли вероятным. Говорили о новом законе о профессорах, и мнение его как хорошего юриста было мне интересно. Он утверждает, что статьи закона написаны столь категорически, что должны быть применены (о выборах в Совете и приват-доцентах). Говорили также о дороговизне и военных делах. Он рассказал мне, с какими злоключениями он съездил на июль месяц в Крым в Гурзуф, куда его послал доктор. Сам же он намеревался сидеть в Москве все лето, и весь июнь чувствовал себя превосходно. С 11-го часа до 5 вечера я занят был рецензией на Веселовского.

9 сентября. Пятница. Дождь, и с утра очень сильный. Я с 9 утра до 5 пополудни работал над рецензией и кончил ее начерно. Выйдя погулять, встретил Д. Н. Егорова. Вечером у меня Вл. А. Михайловский; жаловался на своего принципала А. А. Бахрушина, который снаружи прогрессист, а внутри спекулянт и сквалыга, как и большая часть наших прогрессистов из именитого купечества.

10 сентября. Суббота. У нас на фронте воюют, а в тылу воруют – так, по-моему, можно обозначить наметившееся разделение труда. Вакханалия цен и спекуляций достигла, кажется, уже наивысшей точки. Кто только может, наживает и грабит. Утешаешься тем только, что долго это продлиться не может. Конца войны я ждал к осени текущего года; но так как решительного удара на Балканах, должно быть, не будет, то, может быть, война еще продлится до осени будущего года, так, примерно, до августа. Все же осталось потерпеть меньше года, maximum 11 месяцев. Сравнительно с тем, что вынесли, это немного, хотя, конечно, последние шаги самые трудные.

Переписывал рецензию на Веселовского и читал ее Л [изе]. После чаю ходил в магазин Готье²⁵⁶, купил Мине книгу Жюля Верна «Les enfants du capitaine Grant»[36]. Этот подарок вызвал в нем двойственное чувство: он и радовался подарку, и в то же время несколько жалел, что книга на французском языке, на котором он читает пока с трудом. Вечером читал статьи Надеждина по исторической географии и Голубовского о болгарах и хазарах²⁵⁷, для курса древней истории, который я думаю значительно дополнить. Начав в нынешнем году с древней истории, я имею намерение в течение остающихся мне до 25-летия 3-х следующих лет прочесть последовательно весь курс русской истории, дополнить, исправить и таким образом подготовить к печати.

11 сентября. Воскресенье. Утро ясное, солнечное, так что не мог удержаться от прогулки по Девичьему полю. Затем подготовлялся к лекции в Академии и продолжал переписывать рецензию на книгу Веселовского. От 3 до 5 я назначил прием молодых людей, оставленных при Университете; пришли Фортунатов, Рыбаков и Новосельский, и я думал обстоятельно побеседовать с ними, как вдруг с необыкновенным шумом вошли Д. Н. Егоров с двумя своими мальчиками и с собакой. Беседа наша была нарушена. Говорили о журнале и об Историческом обществе. В виду недостатка рефератов я предложил прочесть свою статью о С. И. Смирнове, что и было принято. Вечер дома; выходили немного пройтись с Л [из ой].

12 сентября. Понедельник. В Академии. Обедал у И. В. Попова в обществе бывшего профессора Академии Городенского. Много говорили о дороговизне и войне. Убеждал И. В-ча [Попова] выступить в Обществе с докладом; у него есть два и, судя по его изложению, очень интересных. Он мне передал красивую легенду, возникшую в Посаде по поводу пожара в Троицком соборе. В соборе 31 августа ночью затлелась вата, находящаяся в ризе преподобного Сергия. И вот пошли рассказы о том, что некоторые видели, как преподобный Сергий ушел из собора и монастыря. Не иссякает народное творчество в области легенд. Вечер провел у себя в номере за чтением книги Корсакова «Меря и Ростовское княжество»²⁵⁸, которой не имел случая прочесть раньше.

13 сентября. Вторник. Утро в Академии на лекции. Утро ясное, осеннее, с красотою желтого листа. По приезде в Москву устраивал денежные дела с С. К. Богоявленским, отдавшим мне долг 18 000 руб. Были с ним у нотариуса, а затем эти деньги я отнес в Сберегательную кассу и поручил купить бумаги военного займа. Возиться с деньгами для меня куда тяжелее, чем с ученой работой. Возвращаясь из кассы по Тверской и Тверскому бульвару, я любовался молодцеватым маршем Александровского военного училища²⁵⁹. Юнкера шли по четверо в ряд и растянулись на весь Тверской бульвар, шли в ногу, с бодрым видом. И все это наши – студенты, которые, надевая военную форму и приобретая военную выправку, совершенно меняют вид. Вечер я пробыл дома.

До такой степени чувствовал себя усталым, что лег спать в 10 часов.