Дневники 1918-1919

И новый друг... это ли прежняя любовь с воспаленными небесами! В темноте шумного склепа, не колыхаясь, с одинаковой тенью на стене, как лампада перед иконой, не для богослужения, а по недостатку керосина, горит моя любимая.

Так притягивает к себе этот лампадный огонек, и тут же давит тьма. Еще собираешься с силами: уйду, уеду! но ехать некуда: склеп ледяной и в склепе лампада — огонь любви мертвеца.

— Да, какие времена! Когда я думал, что птицу продавать буду: бывало, к празднику двадцать курок зарежем, штук пяток гусей, а останется — на полатки посолишь.

— Да, время переменилось.

— Переменилось, батюшка!

-267-

8 Декабря.

Семейным человеком я, конечно, никогда не был и охотно присоединяюсь ко всем, кто дает возможность быть самому с собой.

Русская революция как стихийное дело вполне понятна и справедлива, но взять на себя сознательный человек это дело не может.

9 Декабря.

Женщина в горячке вырвалась в злую метель, никто не удержал ее, все лежали в горячке. Нынче охотник пришел сказать председателю, что в Немой лощине занесенная снегом лежит какая-то женщина — не она ли?

— Что, батюшка, дочка говорит, насчет хлеба никак нельзя: боится, детки голодные останутся.

— Ну что же, ну что же, бабушка, ничего, где-нибудь достану.

— Да где же достанешь-то, ведь тебе ни за что не понесут.

— За начальство примут? Она не поняла меня и говорит:

— Уважут, очень просто: примут за начальство и уважут.

Александра Ивановна, коммунистка-учительница — нужно разузнать, почему она стала коммунисткой: влюблена ли в прапорщика-коммуниста или по женственности натуры и ее внешним запросам отдалась внешнему?

Кружок крестьянской молодежи коммунистов очень похож на кружок наших студентов-марксистов.

И все самые заклятые враги считают мысль о коммуне делом святым.

Я люблю С, но все-таки мы с нею пали, и не потому, что перешли черту, а с тех пор пали, когда появился А. М. и мы стали урывками жить, торопясь, дробясь, вечно вздрагивая, закрывая-открывая крючки, завешивая окна. С тех пор, не переставая друг друга любить, падали в болото

-268-

и там глядели на огонек лампады. Нет в этом пламени движенья, сиди в болоте и смотри на огонек.

10 Декабря.

Липатыч (коренной мужик) и Епишка (новый чиновник).

Деревня сидит молчаливо, не зная ходов, не найти пуда муки, а ходы двойные: через коммуну и через кулаков. Ольга, темная замученная девка с лицом цвета рыжей ваксы, владеет всеми тайными путями.

Австрияк, как отставший гусь, весь в лохмотьях, бился, бился и застрял у нас, и такой жалкий, что хозяйка зовет его Яшей, хотя имя его Стефан. Такой несчастный, что даже на нем имя не держится.

Лизавета Алексеевна вздумала пробраться в театр на паточный завод и только со двора — реквизиционный отряд явился с обыском, и все обобрали.

Кружок коммуны во главе с учительницей Александрой Ивановной, ячейки: ребята против отцов и всё, как бунт сына против отца.

Епишка (богородица): как-то его выбрали — сам Липатыч выбрал, как-то он пролез в какие-то делегаты, всех провел, всех обгадил и в конце концов устроился в городе Епишкою.

Вспоминаю катастрофическое появление С. в Хрущеве, и как потом вдруг сдунуло Хрущевскую жизнь как сон, и вот переворот: нет этого гнезда, нет семьи, и, что всего страннее, ничего и не было.

11 Декабря.

Старуха растрепки делает и говорит: — Проспала! встаю, думаю — далеко до рассвета, встала тесто посмотреть, ан, рассвело. Проспала!

Александра Ивановна — коммунистка, то среднее существо между Марфой и Марией, которое называется мироносица. Далеко оставила за собой Марфину печь и тоже не может идти рядом с идеей, она идет за идеей, как тендор за паровозом: идет, согревает идею, которую узнала по хорошему человеку.

-269-

Весь этот строй основан на силе насилия, но не на силе убеждения. Наша ячейка выгнала из школы попа, убрала иконы, а сама тут же в школе устроилась. Вот уже три дня дети не учатся, потому что коммунары в школе делят ситец.

О нет, ты никто! нет, нет, ты никто! (то есть непричастный). Я побеспокоился, не попасть бы мне в историю между большевиками и кулаками. Иван Афанасьевич успокоил меня и сказал:

— Ты никто, будь спокоен, ты никто.

Надо отметить наблюдения: подземный источник коммунизма (надземный: западные идеи) — разрыв с отцами. Вопрос: о чем спорят отцы и дети? Внешний вид коммуниста: бритый, крепкая челюсть, серьезность фанатическая и напряженность.

Если бы кто-нибудь из дворян, озлобленный на свой народ до крика «пороть, пороть!», захотел бы выместить простому народу, сорвать свою злобу, ему бы надо поступить в коммунисты.

Нужно собрать черты большевизма как религиозного сектантства: 1) идея коммунизма ощущается сектантством как всемирная, всеобъемлющая.

Источник нашей классовой борьбы — борьба отцов и детей (крестьяне и рабочие).

12 Декабря.

Раннее утро: почти темно. У старухи уже гость с улицы.

— Ну, что, батюшка, слышал?

Слышал: красноармейцы говорили, ее выгнать нужно, а мужики: что ее выгонят и т. д.