Дневники: 1920–1924

Опять я плохо обращаюсь с этим дневником и забываю свои оправдания – полагаю, главное из них в том, что нет желания писать. Теперь, закончив «Пир369», я, возможно, смягчусь. Вчера вечером у нас ужинали Уотерлоу; Доукс370 – точь-в-точь крякающая утка; без талии, в черном, на сносях. Она упорная настойчивая женщина, всего добивающаяся силой воли. Красотой не одарена. После ужина она жаловалось мне на то, что чувствует себя маленькой, незначительной, бесцельной. Я вкратце описала ее жизнь – факты это опровергли. Сидни на заднем фоне пробурчал, что он тоже несчастлив: «Конечно, я несчастлив – разве мы не все такие? Разве это не закономерно, ведь ни у кого из нас нет нормального плана действий?!». Эти поиски смыслов и планов – они от жизни с Марри, который усердно ищет их, в том числе в своих статьях в «Athenaeum», из-за чего Роджеру пришлось порвать с ним. Мы обсуждали и это, и то, как он выгнал Доукс из дома. Я много смеялась и подбадривала себя их недовольством. Молли с Дезмондом, похоже, влезли в более серьезные долги, чем я думала; они каким-то образом отбились от кредиторов, заложив жизнь старой миссис Маккарти371. Бедняжка Доукс, имеющая около lb1600 в год, жалуется на поведение Джона, которое портит ей весь день. Поэтому по воскресеньям они водят детей в зоопарк… Странная парочка… Неромантичная, ужасно неромантичная.

Л. переводит Чехова, и, полагаю, мне тоже пора приступать к работе372. Ральф приходит примерно дважды в неделю – неукротимый и, вероятно, довольно властный молодой человек; любит танцы; в расцвете сил; здоровый мозг. На днях он рассказывал о борделе, о том, как после всего они с девушкой сидели у камина и обсуждали забастовку угольщиков. Девушки обхаживают его. Вот что доставляет ему удовольствие – ощущение власти.

23 ноября, вторник.

Мы видимся со слишком многими людьми, чтобы я могла описать их, даже будь у меня время. Последние две недели я жила методично: печатала до темноты, позволяла себе выходной, успешно планировала дела, – так что узкий тротуар над пропастью (я использую эту метафору для «Джейкоба») становится шире. Ох, я поссорилась с Нессой и Дунканом! Сохраняю достоинство. Они предпочитают лгать мне – что ж, прекрасно, но я не пойду к ним, пока не попросят373. Заметят ли? Уж точно не во всей этой суматохе с детьми и т.д., но я весела, сдержанна и осознаю огромную ценность своих визитов. На выходные приезжала Хоуп, слишком нарядная, изысканная, надушенная, экстравагантная, но с широким носом и толстыми лодыжками – немного неотесанная, я имею в виду. То есть она мне, конечно, очень нравится, и я считаю ее умной, но не люблю тщеславных и одновременно лишенных уверенности в себе женщин. Причины этого просты: богатый бескультурный отец, образцовый офицер-брат, богатство, здоровье, а еще вдобавок Джейн374 и пристрастие к славе, как к миндальной пасте. Мы все равно отлично провели время за беседой, а я, кстати, опять занялась рецензиями (на меня свалился Лоуренс375). Почему мне так не нравится неуравновешенная критика – глупости от Эдит Ситуэлл376 и Фредегонды? Не нравится, как Оттолин заваливает свою каминную полку безделушками. Старушка Гамбо в коричневом пальто, спонтанная и решительная, отлично смотрелась рядом с Оттолин. Но я преувеличиваю ее недостатки. Она умна, изящна, и если ей не хватает великодушия, то лишь потому, как мне кажется, что умные люди не всегда им обладают.