Дневники 1923-1925

Михаила Ивановича жмут диявол а. Петя переходит жить к Смирновым. Явился сторож Павел Михайлович Лезихин. Дали кирпич в Данилове. Нанять подводу, срядить печника. Леве поручить переговор с мельником. Найти дровокола. Пете, чтобы взял лампу, Павловне определить 20 рублей на ремонт белья.

Вода раньше всего чувствует умирание света, и в то время как в лесу только начинается красивая борьба за свет и кроны на иных деревьях вспыхивают, как пламя, — вода лежит совершенно мертвая, и веет от нее огромной могилой с холодными рыбами.

Дождь поливает меня, ноги по колено в грязи, а голова горячая: я решаю неразрешимое. В конце концов, все сводится к тому, чтобы оправдать себя и утвердить свое бытие. Судите же вы, а я себя так сужу в оправдание…

Я любил в ней Марью Моревну и просил ее быть моей женой и понимал эту жену, как стальную связь мою с Марьей Моревной,

Она отвечала мне, что женой она моей быть не может, потому что она не Марья Моревна, а просто Варвара Петровна и родители ее из высшего общества выбора ее не одобряют, будут издеваться, и она не выдержит борьбы.

— Значит, ты меня не очень любишь? — спросил Алпатов.

— Это меня и мучит, мне кажется, я тебя люблю, я думаю только о тебе, я все бросила, все завертелось во мне, но когда я спрашиваю себя: «Могу ли я быть его женой?» — то отвечаю: «Нет!» И значит, я тебя не люблю. Суди же сам!

— Да, ты меня не любишь, — ответил Алпатов, — что же делать? Вот цветы, я люблю цветы, птицы поют — люблю птиц, я все люблю! У меня есть что любить, я не буду один: прощай!

И ушел.

Она опрокинулась в кресле, закрыла глаза, стала быстро краснеть, закрыла лицо, завернула свои юбки и стала рвать, и, когда разорвались, опять показалось пламенное лицо с закрытыми глазами.

В эту минуту вернулся Алпатов, он забыл что-то.

Она не пошевельнулась. Он падает перед ней на колени, положил голову на колени.

Она глаз не открывала: была вся пламень. Он был…

Потом он на мороз, холод…

Почему же так? Разве он потом не сжимал в своих объятиях деревенскую девушку так, что она говорила счастливая: «Нет, легче целую ночь молотить!» Почему же тут он не мог…

21 Сентября.Рождество Богородицы. Бабье лето.

Сегодня, наконец, переломилась погода и дождя не было. Лен улежался, подымают. Мелкий кустарник (осиновый) облетел. Вчера Петя нашел еще дупеля. Совхозное поле овса осталось некошенным — там тетерева. На жнивьях пошла уже зеленая рожь и кое-где уцелели васильки.

А потом вдали расставились ели и сосны с березами…

Вечером сильно вызвездило, наверно, будет мороз.

22 Сентября.Тихо в золоте, и везде на траве, как холсты, мороз, настоящий, не тайный и не тот, о котором крестьяне говорят: мо-рос, значит, холодная роса. Только в восемь утра этот настоящий, водяной мороз обдался росой, и холсты под березами совершенно исчезли.

А ласточки все еще здесь.

В лесу полный листопад, высокие осины над лесом, как уши, горят, внизу же у них все слетело.

Везде лист потек.

Вдали ели и сосны прощаются с березами.

А мне нравится это время, что наперекор всему отлично зеленеет озимь. С холма на холм, обнюхивая заячью жировку, по зелени перебегает Соловей, взлаивает, когда замечает, что след все свежеет, близится, все близится к опушке леса, спустился к болоту с кустиками и погнал…

Часть 1-я романа.

Свержение царя (материальный фокус этой части), как это подготовлялось в людях и как было принято: в деревне, в Петербурге. Курымушка едет в Питер с проектом осушения «Золотой луговины» (народ на войне — Николай, народ в деревне — Михаил, в столице — Сергей).

^{<На полях:>Смерть матери.}

Часть 2 — Октябрьская революция. Раздел имения.

23 Сентября.Солнечный, почти жаркий день. От 1-й росы и до полного изнеможения я ходил по моховому болоту. Летают бабочки, совокупление стрекоз. Вечером жундели жуки.

Пишу роман в голове. Мария Ивановна узнает из газет, что Михаил получил премию в 1000 рублей за офорт «Перунов остров». Офорт на стене (батюшка спросил: «А что значит у-ни-каР») Михаил Счастливец. Свет переменяется.

А что, если восстановить Кащееву цепь?

Звено 1-е — Голубые бобры. Звено 2-е — Маленький Каин. Звено 3-е — Золотые горы. Звено 4-е — Мировая катастрофа. Звено 5-е — Любовь. Звено 6-е — Марья Моревна (смерть).

24 Сентября.Все утро, до 10 часов, была борьба за погоду, светило солнце, но сквозь дымку будто леса горели и по сторонам висели синие тучи. В конце концов, установился жаркий солнечный день.

Сегодня получено известие, что Воронский в восторге от «Родников» ^{154}.

Старый писатель, как старый трамвай: превосходный трамвай, но гордиться тут нечем советскому человеку — сделан при царском правительстве. Воронский приходит в восторг, но до сих пор я не числюсь сотрудником «Красной Нови».

У всякого дело начинается через свой загад: загадает, а потом начинает работать. Но у большинства юношей, поступающих в высшее учебное заведение, между загадом и делом становится еще особая придумка.