Дневники 1928-1929

Сегодня все утро провел на Журавлихе, пускал попеременно Кенту и Нерль. Пробовал и вместе пускать, но вместе невозможно: Нерль, завидев Кенту на стойке, бросается к ней, перехватывает запах перед носом, делает картинную перебежку, и бекас вылетает. А то бывает, Кента только начнет свои стратегические эволюции с проверкой следов, Нерль схватит по воздуху, сделает одну перебежку, приостановится, другую — приостановится, третью, четвертую, не успевая подойти, бекас улетает. Случилось, Нерль повела по струе далеко, тише, тише и стала. Я оглянулся и вот вижу, далеко назади Кента тоже стала по доверию к дочери. Я очень обрадовался и еще бы: сама Кента поверила! Нерль все стояла на границе болота и суходола. Сколько же так будет продолжаться? Оглядываюсь в болото: Кента все стоит и стоит. Тихонечко сказал я: «Нерль!» Она осторожно повернула ко мне голову и увидела Кенту. И как увидела ее на стойке, — раз! во весь карьер к ней в болото и закопалась в траве у нее под ногами. Кента, однако, и внимания не обратила на глупости Нерли, и по всем правилам подводки пошла медленно проверить место, где Нерль перед этим стояла. Поднялась утка и неподалеку села. А Нерль зашилась в траве. Я понял, что по утятам, и поскорее вызвал обеих собак на суходол.

Работа по гаршнепу. Замечательно вышло, что при большом количестве бекасов в Александровке и здесь тоже, в конце концов, и Ромка и Нерль были поставлены по гаршнепу, хотя и там и здесь во время месяца натаски их нашлось только по одному. Это объясняется, прежде всего, конечно, тем, что гаршнеп выдерживает стойку собаки и перемещается на короткое расстояние, так что если нашел одного гаршнепа, то все равно, что двадцать хороших бекасов нашел. Но я думаю, кроме того, что эти маленькие птички и душистей бекаса. Нужно было видеть, какие штуки разделывала Кента перед тем, как найти ей гаршнепа, казалось, она вела по глухарю. Он переместился в болото с высокой травой. Нерль его вначале найти не могла. Пустил Кенту. И вот неожиданно оказалось, что гаршнеп в осоке здорово бегает. По прежним наблюдениям, однако, он всегда залегал. Но вспоминаю, залегания его бывали на местах более или менее открытых, далеко заметишь — лежит! А в траве мы нашли его далеко от того места, где опустился. Раз пять или больше после напрасных поисков с храпением и фырканьем Нерли я обращался к помощи Кенты. Наконец, Нерль что-то поняла, схватила запах над травой, опустила голову в <1 нрзб.>, протащилась в траве и стала намертво. После того каждый раз Нерль находила перемещенного гаршнепа.

По чернышам. У Кенты замечательно разработано преследование бегущей дичи, это у нее выходит захватывающе красиво и, главное, у нее это преследование тоже как бы стойка. Никогда ее не потеряешь в кустах по тетеревам, потому что она проходит ровно столько, сколько проходит птица. И, конечно, та бежит только урывками, например, через поляну между кочками до куста, а в кустах поджидает, прислушивается. В это время Кента стоит намертво. Возможно, что куст вышел неудобный, за ним, например, открывается довольно большая чистая елань. Черныш, обдумав положение, движется налево по можжевельникам. Тогда Кента медленно, не трогаясь с места, переводит нос налево, снижается до последней возможности и переползает к можжевельникам, обрезая вершину треугольника. Она не торопится, потому что ей нужно загнать черныша в такой куст, откуда ему можно только лететь. Вот тут она его настигает и подходит вплотную. Кончик носа ее бывает наведен прямо на кочку, в которой залег петух, а линия зрения глаза в это время бывает точно такая, как у охотника, когда он прицепливается: мушкой ей служит кончик собственного носа. В это время невозможно бывает ошибиться в том, что эта стойка последняя. Тогда я тихо отступаю, иногда делаю значительный обход в поиске такого места, откуда птица при взлете непременно будет заметна.

Я думаю, что у Кенты ее гениальная подводка к тетеревам в лесу пришла не от бекасов, а от серых куропаток, по которым она была поставлена. Только после куропаток она пошла по бекасам, и когда потом в том же поле она случайно встретилась в лесу с тетеревами, то сразу повела по ним, как старая опытная собака. Да, это вопрос, лучшая ли дичь бекас для первой натаски и правда ли говорят, что та собака, которая умеет подвести к бекасу, подводит и к тетереву. Вот Ромка, с которым было убито несколько сот бекасов и полсотни дупелей, как только, бывало, попадет в лесу на следы тетеревей, начинает по ним носиться, добивается прямого запаха от птицы, как от бекаса. Может быть, он скорей достигает цели, наверно скорей, учует и станет вплотную, пришьет. Но охотник за это время собаку потерял, мечется в поиске ее, с ужасом думая, что собака без его руководства при взлете помчится за птенцом.