Дневники 1930-1931

Теперь, когда на базарах опять яйца и масло, пасмурен ходит творец великой формулы «машины вместо народа», он понимает этот поток яиц и масла в сторону потребления граждан, как огромный убыток государству, ведь все это должно бы уйти за границу на уплату долга за машины.

<Зачеркнуто:>Мысли о диктаторе Сталине и английском короле. Король английский, как частное лицо, смотрит на исполнение им обязанностей короля вроде того, как знаменитый артист на свои выступления.

До газеты.

Статья «Головокружение» в деревне теперь как эра, так и говорят всюду, начиная рассказ: «Было это, друг мой, до газеты»… Или скажут: «Было это после газеты».

И немудрено, это эра. В этом краю ремесел центральной и прилегающих областей нет села и деревни, где бы люди веками не занимались каким-нибудь ремеслом, часто удаляясь из дома и оставляя земледелие бабам. Какое это земледелие! Но ремеслу не посчастливилось, с первых дней революции рухнули в столице мастерские, кустари явились домой, сели на бабьи наделы и стали земледельцами. Подросла не обученная ремеслу молодежь… Попробуйте таких в коллектив! А между тем «левый загиб» автоматически загибал и в этом краю.

4 Апреля.Последние три дня зима спускалась постепенно к теплу и сегодня солнце.

Вчера опять Сталин. Оказался прав тот мужик, который, прочитав манифест, сказал, что хотят взять мужика в обход. Обозначился обход: опубликованы льготы колхозникам и подчеркнуто, что крестьяне вне колхозов этих льгот иметь не будут. Иначе говоря, государственные налоги должны будут платить дикие крестьяне. Иначе и быть не может, на мужиков правительству опереться нельзя, значит, надо создать верных мужиков (то были столыпинские «крепкие земле» мужики, теперь колхозники, т. е. крепкие правительству).

В общем, острота миновала. Если сев пройдет более или менее благополучно, то по обыкновению общественное сознание на летнее время провалится, а осенью обозначится неизвестно что…

Лева едет кончать с Совкино.

Когда говорят о детях, как о цветах, то значит, в глубине себя исходят от своих детей, от собственного своего чувства жизни. Само собой поводом могут быть и чужие дети, в которых и выражается свое чувство жизни. Но бывает взгляд на детей как бы со стороны и как на чужих, тогда через лицо ребенка просвечивают бесчисленные пороки его предков. Эти дети очень страшны. Вообще это прозрение очень страшно. У меня это было лишь раз (мистически), а так для всех это понятно, если смотреть на детей беспризорных. Гоголь такими глазами смотрел на русских.

5 Апреля.Рубят лес мужики из Березовки. Мне они рассказали вот что. Нужно было кого-нибудь раскулачить, а нет кулака, бедная деревня — один середняк. Вспомнили, наконец, что у Семена Ивановича есть стенные часы, ореховые с боем, без гирь и заводятся всем на удивление раз в месяц. Вот и решили эти часы отобрать. Свезли в сельсовет и повесили. На другой день выходит газета. Раскулаченный человек — в Совет с газетой, показал. Делать нечего, часы отдали…

— Значит, — сказал я, — раскулачили и опять окулачили. Смешная история!

— Смешная, — согласился мужик, — только куда тут смеяться: страшно, не до смеху.

— Да, — сказал я, — может быть, не смеяться надо, а плакать.

— И плакать нельзя, — сказал он, — смеяться страшно, плакать — некому слез утереть.

В Ленингр. отд. Государственного издательства.

Для моей работы, которая войдет в новый том моих сочинений, потребовались материалы с горного Алтая. Я не мог найти для этого путешествия денег и прошу выдать мне из моего гонорара. Мне будет достаточно, если Вы дадите за май и июнь, что составит с неполученным еще апрельским гонораром, 1500 руб. Я убедительно прошу достать мне эти деньги срочно, и это будет в Ваших интересах, потому что деньги эти у меня являются производственным ресурсом того, что я буду издавать у Вас.