Читаем Дневники 1930-1931 полностью

24 С<ентября>.Вчера вечером начался сев. ветер, стало прохладно. Утром, против ожидания, солнце не вышло и день так и остался серым, прохладным. Несмотря на мрак, и особенно в лесу, я отправился на места глухариного вылета, чтобы наснимать материал для рассказа «Сон глухаря». На охоту я вышел в 4-м часу. В самом начале пути в сосновом бору спугнул глухаря, потом другого. Делаю предположение, что кто-нибудь глухарей разогнал, и они временно присели тут. На случай, если не прилетят глухари на свое место, высмотрел еще два осинника, чтобы, как учил Ш., за полчаса до зорьки прекратить ожидание и осмотреть другое место. Переходя через ручей, в этот раз глухаря не спугнул. Чрезвычайно осторожно пошел к поваленной березе. Вдруг раздался треск, и где-то очень близко от меня сел глухарь. Через минуту он пересел еще ближе. Я замер в ожидании, когда он начнет щипать листья. Так стоял полчаса, а глухарь почему-то вдруг сорвался и полетел, цепляя, как мне казалось, за вершины осин и елей. Возможно, он где-нибудь недалеко устроился на осине, но я решил его пока оставить и вернуться к нему под конец. Не успел я сделать десятка два очень осторожных шагов, как услышал летящего глухаря. Я его увидел всего летящего над собой, потом он сел на ближайшей осине, на самой верхушке осины и скрылся там в желтых листьях. Устроившись, он сразу же начал клевать, ветка непрерывно шевелилась. Я сделал осторожно шаг в сторону и увидел рогульку, а за рогулькой голова глухаря очень часто по-куриному клевала листики и слышался четкий звук разрыва листа. Стрелять через рогульку в голову 6-м номером было очень рискованно. Я не стал и еще продвинулся в сторону. Теперь в листве мне открыто окошечко в небо, и в это окошко то и дело показывалась голова глухаря с бородкой. Такой редкий случай вышел, что видна одна голова, если я в нее попаду, глухарь упадет и от 6-го номера, если нет — он улетит. Сердце колотилось и потому я быстро, почти навскидку ударил в окошко с головой. Там ничего, глухарь не упал и не улетел. Только голова шевельнулась в окошке, я еще раз выстрелил, и громадная темная птица вывалилась из желтого и с треском, обрывая сучки и массу желтой листвы, обрушилась на желтую постель. Глухарь был старый (12 фунт.), на голове была кровь. Он всего несколько раз трепыхнулся. Так уже в 5 час. окончена была моя охота.


<На полях:>И вот после выстрела вдруг — ничего! Глухарь не летит и не падает и в окошечке пусто. Я подумал, было, что глухарь убитый <1 нрзб.>, но вдруг в окошке показалась вся голова и не в профиль, а с шеей, как черная рука с кулаком погрозилась. Я хватил туда же из второго ствола, и сразу же глухарь полетел вниз, сшибая суки, увядшие желтые листья.


Снимал желтую дорогу осиновых листьев на черном, елочки, осыпанные осиновыми листьями. Еще снимал наполненные водой колдобины с желтой листвой. Захотелось снять глухариную вырубку. Времени было всего часов 9–10 у. Я никак не мог предположить, что глухари тут. Расставив штатив посередине, я принялся ее снимать. Когда работа была кончена, вдруг совсем неожиданно с дерева сорвался глухарь. После того я хотел сделать еще один снимок, в другую сторону, а оглянулся — и на осине шагов в 150 от меня сидит глухарь. И, значит, все время пока я снимал, он сидел и глядел на меня. Конечно, я пошел не на него, но как только двинулся, он улетел. После того я снимал мох с листьями осины. Особенно интересно было снимать моховую растительность на коре умершей березы. Считаю, в этот раз я достиг двух вещей: первое, это наконец-то решился снимать в лесу с большущей выдержкой (при пасмурной погоде d18 брал до 10 шипящих сек. — получалась передержка, надо так 5 что ли); второе, — это что осиновые бледные листья на зеленом выходят очень контрастно и, значит, осень можно ими изображать отлично.


Страшная повесть: Ландрин.

Отец «закобелял». Из-за этого нищета (крестьянство без Москвы — нищета). Две дочери ушли в люди. Через 8 лет Домна Ивановна намолила: отец вернулся, и появились три девочки: А старшая Нюша с 8-ми лет в людях. Все потеряли. Осталось последнее: выбиться из прислуги и стать барыней. Явился заведующий и все обещал (матрос, партиец, «легкий человек»). Страшный зять (появление новобрачных в деревне). «Старуха» явилась с девочкой, Богу помолилась: «не хочу алименты», и вот… Гибель: <1 нрзб.>умывалась, рука в двери. Страшная весть на поле. Мать с молитвенником, а у той вера только в ландрин была. Самоубийца не тем виноват, что свою жизнь убил, а что он дает горе близким. (Последствие шалости Андрея Васильевича.) Как узнали, что легкий человек. Как встречали «молодых».


Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза