Дневники 1932-1947 гг

— Я надеюсь что французская молодежь пойдет по стопам советской молодежи.

За завтраком Кошиц рассказал интересные вещи.

После банкета я и Реут засиделись. Неожиданно приехал Коккинаки.

— 12 101 — объявил он с порога.

— Рассказывай!

Рассказал. Забавен эпизод с колпачком, который пришлось заменить письмами почитателей (см. отчет в «Я» от 24 авг)

— А у Алексеева?

— Даже считать бросили. Не вышло.

Коккинаки явно доволен тем, что у Алексеева не вышло.

Попутно он рассказал о приезде к нему неизвестной знакомой, студентки Новороссийского техникума, передавшей привет от родителей, потребовавшей свести ее с….. и получить какие-то документы в ВУСИС. Владимир просто и грубо предложил ей 60 рублей на билет до Новороссийска, дал еще 10 руб на еду и выпроводил, очень довольную.

27 августа.

Был у Прокофьева на даче. Болен. Лежит. Обсуждает какой-то план с Украинским. Трепались, рассказывали анекдоты, разговаривали.

— Обидно лежать. Фира, купи коньяку «О.С.» — вылечусь мгновенно.

— Какая сволочь Тардо и Тивель.[11]

— Надо лететь Вот через два дня ждем погоды.

— Эх, какую бы статью можно было написать! Столько нового за этот год, объедение. Такая тематика!

(25-го напечатан мой отчет о Тушино. Хорош был Кокки на «ЦКБ» и пятерка)

Вечером позвонил Коккинаки. Он болен.

— Голову ломит, жуткий насморк. Лежу. Обидно. Сегодня должен был лететь, завтра надо было перегнать машину из Тушино. Знаешь, я позавчера что сделал? Вырулил от Райвигера[12] — да направился по дорожке к заводу. А дорожка перепахана. Ни разбежаться, ни взлететь. Я ее поднял на дыбы — все шарахнулись, и перелетел.

28 августа.

День непримечательный и сплошь разговорный. Прокофьев обещал, что завтра «погода наклюнется». Кокки уже готов лететь, да облачность не пускает…… (зачеркнуто) иронически повествует о том, как трудно сесть на ТБ-3 с полной нагрузкой.

Вечером позвонил Павлов из ВВА. Сообщил, что он сделал пятый прыжок со своими крылами. Спрыгнул с 3400. Планировал 140 секунд. v=15 mt/sek Делал развороты, виражи. На 400 раскрылся. Вот и все.

29 августа.

Вечером сидели с Левкой у Кокки. Делился своей жизнью, планами. Оказалось был в штрафном отряде — на «авиационном Сахалине», еле-еле унес оттуда ноги. Рассказал о прошлогоднем групповом полете на 12000 и о ужасах, свалившихся на него, после того, как начал фигурять на «ЦКБ-26».

Поведал забавные россказни Алексеева о нем: спортивные-де комиссары пишут то, что хочет Коккинаки, а журналистов он, мол, спаивает. По этому поводу Коккинаки велел жене достать две бутылки пива и мы их действительно и торжественно распили.

Сегодня Алексеев попробовал слетать с тонной. Допер до облаков, не мог (либо не решился) пробить и сел. 21 августа он оказывается сделал 12089.

Сегодня Шевченко испытывал новый «R-Z», свалился в штопор, не мог выйти и на 600 м. выскочил сам и техник. Самолет — вдребезги.

Сегодня же пришло сообщение, что первые три полета Кокки (17 и 26 июля и 3 августа) зарегистрированы.

31 августа.

Утром у Каминского в аэропорту встретил чехословацких летчиков капитана Полма и надпорутчика Зеленого, пролетевших без пересадки на спортивном самолете (вес 280 кг.) без посадки 1651 км. из Праги в Москву. Мотор — 36 сил.

Днем Каминский вылетел в Прагу, открывая линию Москва-Прага. Я смеялся над ним:

— Летишь ты на «РНТ-9». Два мотора по 450 сил. А сделаешь по дороге 5 посадок и будешь ночевать. А тут — 36 сил!

Вечером пилотов принимал ЦАК. Полма изливался в любви: «Я чувствую себя здесь больше, чем дома» Делился планами: весной 1937 г. хочет бить рекорд англичанина Брука перелета по маршруту на спортивном самолете из Гамбурга в Кейптаун (Ю.Африка) вместо 17 за 12 дней, а рекорд дальности на самолете весом 560 кг. — на Сибирь. Секретарь посольства др. Брож провозгласил тост «за первую конную и ее вождей».

1 сентября.

Был у Алексеева. Он рассказал любопытную историю. 19 августа он хотел слетать с тонной на побитие рекорда (на «АНТ-40»). На 800 неожиданно потерял сознание. Самолет посыпался вниз. Он пикировал со скоростью около 600 км/ч. Тысячах на двух Алексеев очнулся от резкого хлопка — напором воздуха вдавило «моссельпром»,[13] выбило стекла в кабине. Алексеев не помнит, как сел. Забыл выпустить шасси и сел на брюхо. Сел благополучно. Ремонта недели на три. Алексеев рассказывает, что 21 августа по баротермографу у него давление было 154 у Кокки — 163. Т. е. Алексеев был выше на 300–350 метров. Это хочет доказать полетом.

Между прочим, Коккинаки показал полученную им только что книжку пилота I класса. Оказывается, раньше он, Чкалов, Пионтковский получили от «Аэрофлота» только 5-й класс. Они не брали и им запрещал «Аэрофлот» летать без книжек.

2 сентября.

Сегодня Кокки смотался с двумя тоннами. Вылез довольный. Обработка завтра. Спортивные комиссары чуть смущены — Спасский опоздал и вместо него приборы пускал в ход какой-то шмендрик. Вечером сидели у А.В. Белякова завтра уезжает. Пили. Встретили там Чкалова и Тайда.[14]

3 сентября.