Дневники. 1973-1983

В среду 16-го: солнечное, жаркое утро, наполненное ожиданием Андрея. Как я люблю эти счастливые ожидания , эту наполненность времени приближающимся. Смотрим из здания аэропорта, как садится его аэроплан. Радость свидания. Радость – с тех пор – его присутствия, его поразительной доброты, такта и тоже его очевидной радости быть с нами…

Вчера: храмовый праздник, с обычной суетой, но хорошей и радостной. Обедня в тесном алтаре с архиереем, крестный ход, общая трапеза. Вечером – очень удачный ужин вшестером с владыкой Сильвестром и Трубецкими.

Сегодня, после недели перерыва, засел о статью о Hartford'e (к 1августа).

Солнце. Счастье.

Среда, 23 июля 1975

Чудные дни с Андреем. И все то же изумительное, в солнце и свете "плавящееся" лето.

Смешно, но в сущности – всегда тот же единственный вопрос: что нужно?

1 "Зерно и солома" Франсуа Миттерана (фр.).

Суббота, 26 июля 1975

"Северный день": ослепительно ясный, ветреный, весь – изнутри – праздничный. Один из тех дней, когда от этой красоты, от этого солнца, света, блеска делается почти больно: "о чем это?" и "как этим пользоваться?".

А. и Л. уехали за покупками в соседний город]. Я один, несколько часов тишины. Все эти дни – чудные прогулки втроем, но работать не успеваю, и это создает фон некоторого недовольства собой. Очень веселые ужины – вчера с Трубецкими, позавчера – с Мейендорфами и т.д. Веселье, радость Андрея, так очевидно наслаждающегося всем этим.

Сегодня ночью – странный, мучительный сон о Солженицыне. В этом сне С. совсем другой, поверхностный, властный. И почему-то – попытка В.Рудинского(!) убить нас обоих…

Чтение Espaces Imaginaires Claude Mauriac'a1 . С одной стороны, раздражает этот французский эгоцентризм, придавание мирового значения разговорам в парижских барах и салонах. С другой – подлинность этой сосредоточенности на внутренней жизни: одной, неповторимой у каждого человека, этой попытки – всегда! – вернуть время, зафиксировать счастье, этой печали о текучести, об уходе всего…

Воскресенье, 10 августа 1975

Все эти дни грусть об отъезде Андрея (в прошлое воскресенье, 3-го). Поездка втроем в Нью-Йорк чудовищной, неслыханной жарой. Прогулка по раскаленному, расплавленному Нью-Йорку. Прощанье в аэропорту] Kennedy. Потом после трех очень занятых дней в семинарии – возвращение вдвоем сюда. Дождь. Поломка автомобиля. Ночевка в Saratoga. Вечером – прогулка по этому городу.

Тут все то же солнце, тот же свет и жара. Освещенные солнцем белые березы на фоне синего-синего озера. Дети… Все время в какой-то "лирической волне", в светлой печали, точно в созерцании всего того, "что было и прошло…". И не уходит, а живет, наполняя сердце все более и более блаженной тяжестью…

Все это сегодня утром пережил особенно сильно, идя в церковь, а потом – исповедуя на воздухе, за алтарем с этим удивительным видом на озеро, леса, холмы. Август – "как желтое пламя"… Прочел J.Francois Kahn "Chacun son tour"2 , продолжаю Claude Mauriac'a, удивляясь "созвучности".

Перечитал вчера, по фотокопии, главу "Таинство приношения". Совсем не знаю, совсем, совсем – хорошо ли это или же плохо, нужно или не нужно. Одно знаю – это то, что я чувствую и думаю. Простая, по-своему освобождающая мысль: если то, что я чувствую и думаю, не нужно, или же уже давно всем известно, или слабо, поверхностно – ну что ж, тогда все это писание канет в небытие, и дело с концом. Писать, однако, стоит только свое ….

Желание вернуться к "Иерархии ценностей": это, в сущности, внутренний диалог с Солженицыным, да и с другими… Если каждое воскресенье лежит на моей ладони причастие жизни вечной, то рассуждать о проблемах, о Ро-

1 "Воображаемые пространства" Клода Мориака (фр.).

2 Жан-Франсуа Кана "Каждому свой черед" (фр.).

сии, о чем угодно так, как если бы этого не было, невозможно, или же тогда с нашей верой произошло что-то чудовищное.

Все это лето: "царство радостных грез"1.

"Опиум для народа":

– А. после смерти жены. Разговоры на "религиозные темы". Но "интересует" его в религии только смерть. Если про Бога – ему скучно, это его не интересует. И вот от священника требуется, чтобы он немедленно "давал ответы" и "утешал". В церкви – свечка на "заупокойный" столик, записка с именем жены. Что это – я чего-то так и не смогу никогда почувствовать в этой "религии" или же и впрямь все это не имеет никакого отношения к христианству…

– В гостиной у Трубецких слышу разговор старушки Т.Л. с Мариной Апраксиной. Обсуждают какую-то "очень интересную книгу о загробном мире и покойниках". Старушка с возмущением: "Это совсем не православная книга. Он (автор) пишет, что покойники с нами всегда, а ведь Церковь учит, что только сорок дней…" Сижу и думаю о том, что все это вообще значит и каков смысл в подобных разговорах…

– Летом в Labelle всегда острее чувствую ужасное несоответствие между "собою" и тем, чего от меня ждут, хотят, требуют как от священника. В общем – чтобы все было, как привыкли. Тоска от всего этого.