Дневники. 1973-1983

Что потеряло христианство, прежде чем "отшатнулся" от него им вскормленный мир и начал свой суд над христианской верой? Оно потеряло радость , но опять-таки не радость "природную" (как и природную любовь), не радость-оптимизм, не радость от земного счастья, а ту Божию радость, о которой Христос сказал, что ее никто не отнимет от нас. Только эта радость знает, что любовь Божия к человеку и миру не жестокая, знает же потому, что сама от того "абсолютного" счастья, для которого создал нас Бог. Христианство (не Церковь в своей мистической глубине) потеряло свое эсхатологическое измерение, обернулось к миру как "закон", "суд", "искупление", "мздовоздаяние", как религия "загробного мира", в пределе – запретило "радость" и осудило "счастье". И тут нет различия между Римом и Кальвином, мир восстал против христианства во имя земного "счастья" – и все его вдохновение, вся его мечта – утопии, идеологии и т.п. – нужно ли доказывать это? – в сущности своей суть "земная эсхатология". Парадокс истории христианства: перестав быть "эсхатологичным", оно сделало "эсхатологичным" – мир! Ибо, horribile dictu2 , прав Набоков: "мир создан [в день отдыха]"3 ("и хочется благодарить,

1 потенциал, скрытые возможности (англ.).

2 страшно сказать (лат.).

3 Из книги "Другие берега", гл.14.

да некого"). Мир создан Счастьем и для счастья, и об этом счастье все в нем "вещает", все к нему призывает, все о нем свидетельствует самой своей "хрупкостью". В падшем, утерявшем счастье, но о нем тоскующем, им – несмотря на все – живущем мире христианство открыло и даровало счастье, его во Христе как "радость" исполнило. И потом само же "закрыло". И тогда мир возненавидел христианство (именно – христианский мир) и вернулся к своему "счастью". Но, уже отравленный неслыханным обещанием абсолютного счастья, стал его строить, к нему "прогрессировать", ему – будущему – подчинять настоящее… И вот теперь, замыкая этот круг, само христианство, чтобы завоевать себе обратно свое место в мире и в истории, принимает эту земную эсхатологию, начинает уверять себя и других, что именно к этому земному счастью оно всегда на деле и стремилось и что ни о чем другом не учили ни Христос, ни Церковь.

Оно расколото на "консерваторов" (тоскующих по религии закона и мздовоздаяния, которую они-то и создали) и "прогрессистов" (служащих будущему счастью на земле), но вот что любопытно: и те и другие ничто так не ненавидят, как призыв к радости, как напоминание о той "радости великой", с возвещения и дарования которой начинается Евангелие, которой христианство живет (радуйтесь, радуйтесь о Господе и паки реку – радуйтесь!) и которой (а не награды) оно чает . Одни говорят: "Как можно радоваться, когда миллионы людей страдают! Нужно "служить миру"…" Другие говорят: "Как можно радоваться в этом мире, во зле лежащем?" Не понимают, что если на какую-то минуту (длящуюся, тайно и подспудно, в святых) Церковь победила мир, то победила только Радостью и Счастьем.

Тупик мира со своим "прогрессом". Тупик религии с ее "законом" и терапевтикой. Из обоих этих тупиков вывел нас Христос. И это вечно празднует Церковь, и этого столь же вечно не хотят и потому не слышат люди.

…не ктому в земный Иерусалим,

за еже страдати,

но восхожду ко Отцу Моему

и Отцу вашему,

и Богу Моему,

и Богу вашему,

и совозвышу вас

в горний Иерусалим,

в Царство Небесное…!

Великий четверг, 23 апреля 1981

Христианство прекрасно . Но именно потому, что оно прекрасно, совершенно, полно, истинно, – приятие его и есть прежде всего приятие этой прекрасности , то есть полноты, Божественного совершенства. Между тем сами христиане, в истории, "раздробили" его, стали и сами воспринимать его, и другим

1 Стихира Великого понедельника

предлагать – "по частям", и по частям, часто не отнесенным к целому. Учение о том, о сем, доктрина того, сего… Но в этом раздробленном виде оно теряет главное, ибо только в том, чтобы приобщить нас к главному , – смысл каждой "части".

Великая пятница, 24 апреля 1981