ДНЕВНИКИ

Поездка с Л. – "в осень". По 22-й дороге до Бедфорда. Мокрые черные стволы, уже полупрозрачная золотая листва, белое, почти зимнее, огромное небо. Озера. И на небе – "гусей (вернее – уток) крикливых караван…"1 . Завтрак в уютном [деревенском ресторане] Village Inn. Хорошо.

Вчера – звонок от Гинзбурга: арестован о.Г.Якунин…

Понедельник, 5 ноября 1979

Вчера вечером, приводя в некое хотя бы подобие порядка книги (дошло до того, что никогда не могу найти нужную), сделал "открытие". Пожалуй, как и все мои "открытия", оно показалось бы всем "наивным". Мне вдруг стало ясно, что той России, которой служит, которую от "хулителей" защищает и к которой обращается Солженицын, – что России этой нет и никогда не было. Он ее выдумывает, в сущности, именно творит . И творит "по своему образу и подобию", сопряжением своего огромного творческого дара и… гордыни. Сейчас начался "толстовский" период или, лучше сказать, кризис его писательского пути. Толстой выдумывал евангелие, Солженицын выдумывает Россию. Биографию Солженицына нужно будет разгадывать и воссоздавать по этому принципу, начинать с вопроса: когда, где, в какой момент жажда пророчества и учительства восторжествовала в нем над "просто" писателем, "гордыня" над "творчеством"? Когда, иными словами, вошло в него убеждение, что он призван спасти Россию , и спасти ее, при этом, своим писательством? Характерно, что в своем "искании спасительной правды" Толстой дошел до самого плоского рационализма (его евангелие) и морализма. Но ведь это чувствуется и у Солженицына: его "фактичность", "архивность", желание, чтобы какой-то штаб "разрабатывал" научно защищаемую им Россию, подводил под нее объективное основание. Сотериологический комплекс русской литературы – Гоголь пишет нравственное руководство "тамбовской губернаторше", Толстой создает религию. И даже Достоевский свое подлинное "пророчество" начинает путать с поучениями и проповедью (включая сюда и Пушкинскую речь, насквозь пропитанную пророческой риторикой). Теперь, по всей видимости, на этот путь вступил и Солже-

1 Из 4-й главы "Евгения Онегина" А.Пушкина.

488

ницын. Ходасевич где-то кого-то цитирует, кто в страшные годы военного большевизма писал: "стихам России не спасти, Россия их спасет едва ли" (Муни?)1. А стихи-то, пожалуй, имеют – в России, во всяком случае, – большую, чем проза, сотериологическую функцию – Ахматова, Мандельштам, Пастернак…

Четверг, 8 ноября 1979

Унижение Америки фанатиком Хомейни: захват американского посольства и шестьдесят заложников в Тегеране… Я переживаю это как позор белого человека , роющего могилу себе и всей нашей западной цивилизации. Европа молчит – боясь потерять персидскую нефть… А ведь, если отбросить всю современную, идиотскую риторику, – общее действие просто "цивилизованных" стран могло бы прекратить, и быстро, это кошмарное варварство. Но эти "цивилизованные" страны не столько не могут, сколько, прежде всего, не хотят . Они боятся, стоят на коленях и дрожат. И от всего этого тошнит… До чего мы дожили! Америка буквально бессильна защитить шестьдесят американских граждан… в Персии… А ошибки! Сначала безудержная поддержка шаха, потом "левые" восторги по поводу "исламской революции", и теперь – разбитое корыто…