Дневники

Капелька Индии, перенесенная в Англию. На протяжении нескольких недель наши новостные обзоры переводил на маратхи и зачитывал невысокий человек по имени Котари, совершенно сферический, но очень умный и, насколько я могу судить, искренний антифашист. Вдруг одна из тех таинственных организаций, которая контролирует набор сотрудников для Би-би-си (на этот раз, полагаю, MI5){583}, докопалась, что в прошлом он был коммунистом, участвовал в студенческом движении и сидел в тюрьме, так что поступил приказ от него избавиться. На его место взяли юношу по имени Джата, сотрудника Дома Индии и политически безупречного. Переводчиков на этот язык найти непросто, а те индийцы, для которых он родной, в Англии почему-то его забывают. Несколько недель спустя моя помощница мисс Читейл под большим секретом известила меня, что новостной обзор по-прежнему переводит Котари. Джата, хотя и не разучился читать на родном языке, писать на нем уже не может и использует Котари в качестве «негра». Несомненно, гонорар они также делили между собой. Мы не сумели найти другого квалифицированного переводчика, так что Котари будет и далее выполнять эту работу, а мы будем официально закрывать на это глаза. И такое происходит повсюду, где в деле участвуют индийцы.

17.10.42

Услышал вчера вечером «еврейский анекдот» со сцены театра «Плейерс» – не грубый и из уст еврея, но все же со слегка антисемитским уклоном{584}.

Очередные слухи о втором фронте. На этот раз называют 20 октября, маловероятная дата, уже во вторник. Но, кажется, достаточно ясно, что надо чего-то ожидать в Западной или Северо-Западной Африке.

15.11.42

Сегодня утром зазвонили церковные колокола – в честь победы в Египте{585}. Впервые услышал их более чем за два года.

Здесь заканчивается оруэлловский Дневник военного времени.

Дневники с Джуры Домашний дневник, том III 7 мая 1946 – 5 января 1947

Двадцать третьего ноября 1943 года, оставив службу в Би-би-си, Оруэлл также ушел, по состоянию здоровья, из Войск местной обороны. Основная боевая задача ополчения в 1943 и 1944 годах состояла в комплектовании зенитных артиллерийских батарей (в частности, «Z» или ракетных батарей), а к такой службе он был негоден. Третьего декабря 1943 г. Оруэлл опубликовал первую из восьмидесяти авторских колонок «Как мне захочется» для газеты «Трибьюн», а позже, в декабре, начал писать обзоры для «Манчестер ивнинг ньюз». Зимой 1943–1944 гг. Оруэлл написал повесть «Скотный двор». К концу мая 1944 г. он завершил эссе «Англичане», хотя статья вышла в свет только в августе 1947 г. В июне 1944 г. Оруэллы усыновили ребенка, мальчика по имени Ричард. В июле, 28-го числа, их дом подвергся бомбардировке – квартира серьезно пострадала, погибло множество книг, а машинописный текст «Скотного двора», как Оруэлл объяснял Томасу Элиоту, «несколько поистрепался». Элиот отклонил рукопись (как ранее отверг «Фунты лиха в Париже и Лондоне») от имени издательства «Фабер». Инес Холден, подруга Оруэлла, писала, что жить в квартире стало невозможно, но Оруэлл «ходит туда ежедневно, рыщет в развалинах, стремясь спасти как можно больше книг, и увозит их на тачке. Он ходит туда с Флит-стрит в обеденный перерыв». Тем летом Оруэлл впервые посетил Джуру, а в октябре они с Эйлин переехали в квартиру на Кенонбери-сквер, в Ислингтоне. Таков был его последний лондонский адрес.

C 15 февраля по 24 мая 1945 года Оруэлл сотрудничал в качестве военного корреспондента во Франции, Германии и Австрии с газетами «Манчестер ивнинг ньюз» и «Обсервер». Эйлин уже много лет болела, и в марте 1945 года было принято решение провести операцию. Увы, 29 марта она скончалась во время анестезии. Их переписка, относящаяся к этому времени, особенно трогательна; последнее письмо Эйлин, которое она писала, когда ее увезли в операционную, осталось незаконченным. Препоручив своего малолетнего сына заботам родственников, Оруэлл вновь уехал, чтобы до конца выполнить свои обязательства военного корреспондента.