Дневники баскетболиста

Мой школьный приятель, упертый марксист Банти Гарден сегодня днем забил со мной стрелку и мы, вместе с его грудастой телкой, потащились на Блейкер-стрит смотреть какие-то старые фильмы с Богартом[10]. Богарт, кстати, в свое время проучился в нашей школе три года, но его выперли за неуспеваемость. Однако это неважно. Мы встретились на хате у его телки, поскольку ее предки свалили, и там меня ждала Мелоди, которая должна была стать моей подругой на тот день. Странная девчонка. Не в смысле уродина... просто странная: около пяти футов ростом, полноватая, с длинными волосами, мордашка круглая и из-за огромных глазищ похожа на выражение лица старинной куклы. И застывший непонятный взгляд, отчего она напоминает мне детишек из кино «Деревня проклятых». Еще я сразу обратил внимание на ее баллоны. Таких огромных у четырнадцатилетней девчонки я раньше не встречал. Реальные арбузы. И, понятное дело, без ума от Маркса, носит рабочую блузу и джинсы (стандартная экипировка)... узнаю таких за километр. Еще я удивился, когда по дороге в киношку она спросила, взял ли я с собой «план», и по ее тону я догадался, что лучше отвечать отрицательно, и сказал «нет». Тогда она погнала насчет «люди иногда начинают вести себя странно», когда принимают новые наркотики, и с точки зрения долбанутого общества кажутся жуткими исчадиями ада и все такое, о чем она прочла или в «Life» или где-то еще. Я понял, что она как огня боится кислоты, начитавшись всякого дерьма в газетах, но причем тут трава? У меня, вообще-то, было с собой децл, я-то полагал, что все в их компании курят. Потом в кино был прикол. Я попробовал эту дуру обнять, а она отпихнула мою руку и пробормотала: «Всему свое место и время». Боже праведный, кто в нашем возрасте ходит в кино, чтобы смотреть фильм? Ну и фиг с ней, я стал смотреть на старикана Хамфри. На обратном пути на квартиру я снова решил ее обнять и она опять меня отшила, сообщив ту же херню: «Всему свое место и время». А я-то думал, что снял девку, свихнувшуюся насчет антивоенных демонстраций и прочего гемора, поскольку раньше неоднократно цеплял богатых телок с коммунистическими убеждениями, и они чуть ли не насиловали. А тут, мать ее, чувиха... с такими гигантскими прыгающими перед моим носом буферами, и такой бесполезняк. Я решил сваливать: день коту под хвост, полный отстой, Банти — козел, с радостью дал бы ему по ебалу. Вот сука! Я даже купил ей билет, чего сам от себя не ожидал. Короче, мы пришли домой, завели пластинку Дилана, и тут, на тебе, она, помахивая сиськами, встает и шепотом зовет меня в одну из спален. Охуеть... Решил, что придется выслушать очередную теорию из «Капитала», но ведь этот гон обычно завершает трах. Узнал об этом позже. А сейчас обнаружил себя на кровати с расстегнутой ширинкой, а моя рука, наконец-то, оказалась на ее драгоценной пизде. Она перестала походить на старинную куклу. Когда я засадил ей, она хихикнула: «Видишь, всему свое место и время. Теперь пора».

Зима 65-го

Вечером ходили на игру «Knicks» в Гардене вместе с Кевином Долоном, Йоги, его кошмарной чувихой Маффи и Нардо Пу. «Knicks» впервые за два года выиграли у «Celtics», завсегдатаи Гардена, громко чавкающие сигарами, как всегда, охуевали от собственных балконных тусовок. Они обожают смотреть, как лажает Билл Рассел, и, мать их, они его реально опустили, бедняга Рассел сегодня играл на редкость херово. В защите от него толку никакого. Честно говоря, проявил себя полным говном. Все подборы за него делал старина Джонни Грин, а сам Билл постоянно мазал. В общем-то, его броски никогда не были выдающимися, но сегодня они отличались особой отвратностью. В один момент, ближе к концу, он был всего в полуметре от корзины, как какой-то пьяный уебок крикнул: «Бросай, попутный ветер тебе в спину, ты, ты, козел!» Услышал, как лохи на скамье «кельтов» отпустили на сей счет какие-то едкие замечания. Вообще, «Knicks» обязаны выдать мне бесплатный абонемент на все свои домашние матчи. Я честно посетил девятнадцать их домашних играх за последние пару лет, и они не проебали ни одной... и все торчат на последнем месте каждый год. Клянусь могилой матери... точнее, могилой бабушки, ведь моя мама пока жива.