Дневники Берии подтверждают: Виктор Суворов прав!

Он делает великое открытие: идея — западная! В комментарии он называет доктрину «коллективной безопасности» «морковкой, подвешенной к носу СССР», которой «демократический» (кавычки Кремлева. — Д. В.) Запад несколько лет небезуспешно направлял /политику/ НКИД СССР». И цитирует самого Берия: «Литвинов себя полностью изжил… Коба его ценит, называет Папашей, а теперь кончился Папаша».

Таким образом, Кремлев вбрасывает в наши головы мысль о том, что доктрину предложил Запад, а то, что исходила она, по-видимому от СССР, — это вина «агента влияния» Запада Литвинова. Кстати, Кремлев в скобках приводит настоящее, еврейское имя Максима Максимовича (1. С. 121).

Но об антисемитизме мы еще поговорим в конце книги, а сейчас отметим: в 1933 г. Сталин был уже непререкаемым лидером, и пойти против Сталина для Литвинова означало бы самоубийство[24]. Иными словами, без одобрения Сталина Литвинов доктрину «коллективной безопасности» выдвинуть бы не мог.

Так что придется искать другую причину того, почему «папаша» Литвинов до поры был у Сталина в почете, а в мае 1939 г. «кончился». Самый простой ответ — пришло время других решений, и «коллективная безопасность» уступила место прямому подталкиванию Гитлера к войне.

Кстати, позднее, уже в августе 1948 г., Берия пишет о конфликте индусов и мусульман в Индии: «Англии выгодно, нам — нет». Кремлев там же комментирует: «на основе провоцируемой (выделено мною. — Д. В.) национальной розни сразу же усилилась напряженность» (между индусами и мусульманами. — Д. В.) (3. С. 44).

Интересно, а борьбу индусов — маратхов, джатов, раджпутов и т. д. — против мусульманина, — Великого Могола Аурангзеба (1658–1707), тоже англичане спровоцировали? И чем противостояние выгодно Англии — как всегда, непонятно. Но непонятно — нам с вами, а сталинистам старой (а тем более новой) закваски и понимать не надо, им «и так ясно», что «все зло в мире — от англосаксов».

Вообще, ненависть к англосаксам — общая черта наших, по определению Е. Евтушенко, «борцов за несвободу» от Дугина до Кремлева. Но об англосаксах и о том, чем такая неприязнь к ним обоснована, мы еще поговорим, а пока вернемся к отношениям с Германией.

Прогерманские симпатии заметны и у самого Берия. Опять-таки это — видовая черта «борцов за несвободу». Например, того же Дугина. Основная мысль работ г-на Дугина: враг № 1 для России — «атлантизм» в лице в первую очередь США с примкнувшими к ним приокеанскими странами Европы. Основной геополитической задачей объявляется борьба с США посредством создания общеевразийского (в масштабах континента Евразия) единства через оси Москва — Берлин (выделено мною. — Д. В.) — Париж, Москва — Тегеран, Москва — Токио[25]. Конечная цель — полное разрушение США — «естественного» и даже «единственного» врага[26] по принципу: «Карфаген должен быть разрушен»[27].

Пакт Молотова — Риббентропа г-н Дугин считает «пиком стратегического успеха…» в их борьбе с ненавистным ему «атлантизмом»[28]. А вот победу над Гитлером в 1945 г. Дугин именует «псевдопобедой», которая на самом деле означала стратегическое поражение евразийства в борьбе с атлантизмом, так как две духовно близкие евразийские страны — Россия и Германия — воевали друг с другом, к выгоде «заклятых врагов обеих стран — атлантистов»[29].

Но вернемся к Берия. Вот запись в его дневнике от 12 августа 1940 г.: «У них (у немцев. — Д. В.) там не социализм, но чистого капитализма тоже нет. Государственный капитализм. И для народа делается много» (1. С. 191).

Чем государственный капитализм отличается от социализма, нам коммунисты так никогда и не объяснили. А в самом деле, в чем различие? Мое мнение: отличие капитализма (в том числе и государственного) от тоталитарного социализма в том, что отсутствует принудительный труд, то есть такое положение дел, когда, во-первых, работать заставляют, во-вторых, условия труда безраздельно определяет работодатель, а в-третьих, уход с работы или отказ от нее (забастовка, например) не допускаются мерами физического принуждения. Но уж к Третьему рейху это никак не относится — там принудительный труд еще как имел место!

А Кремлев добавляет еще, что осенью 1940 г. Сталин мог задуматься о крутом развороте в сторону Германии, но, «к сожалению», на него не решился (1. С. 198).

Расшаркивание перед немцами продолжается у Берия и после войны, например, при записи о ракетостроении: без немцев, мол, «так быстро бы не продвинулись. Великий народ!» (3. С. 97). Но это к слову.

К этим симпатиям Берия к нацизму (которые, надо отдать ему должное, с определенного момента исчезают) мы тоже еще вернемся. А теперь перейдем к самому пакту с Германией и его последствиям. Начнем с такого интересного факта: 27 августа 1939 г. Берия пишет о «тех областях /на Украине/, которые отойдут к нам» (1. С. 141).