Дневники Берии

— Я бизнесмен, а не политик. И не в состоянии оценить международное значение документа. Но сделать это необходимо, нужно тщательно взвесить все за и против. Я имею дело с фактами и цифрами, а они довольно однозначны — три миллиона утром в понедельник. В чем я сейчас нуждаюсь — это новые факты. А что, если попробовать банковские счета? Если мы его не сможем выследить до назначенного срока, быть может, стоит держать его на мушке после публикации? Сэнгер был занят трубкой:

— Взять под прицел счета в швейцарском банке — значит вторгнуться в святая святых. Ты же знаешь их принципы: клиент всегда прав, если исправно платит проценты.

— Я думал, швейцарцы относятся к нам с пониманием в этом вопросе. Были же случаи, когда они раскрывали тайну вкладов.

— Верно. Но это бывает в исключительных случаях и только по решению Верховного суда. В нашем случае, даже если мы докажем, что был совершен подлог, вряд ли мы добьемся изъятия денег, если конечно Грегори или его сообщники не окажутся американскими гражданами.

— О'кей. Но Грегори ведь должен сначала открыть счет?

Сэнгер кивнул.

— Что для этого нужно?

— Деньги. Как и в любом банке — только в швейцарском это сделать проще всего.

Уитмор нетерпеливо повел рукой:

— Слушай, Майк, не делай из меня дурачка. Я говорю о формальностях: установление личности вкладчика и прочее. Он же не гуляет по белу свету с кучей документов за пазухой!

Сэнгер невозмутимо попыхивал трубкой:

— Упомянул ли он какой-нибудь конкретный банк?

— Фолькскантонель, в Цюрихе. Он имеет филиал в Нью-Йорке.

— Я знаком с этим банком. Мелкая контора, у них еще не было дел с изъятием.

— Итак, что нужно Грегори для идентификации своей личности?

— Простое рекомендательное письмо на его имя, которое он предъявляет в присутствии адвоката.

— Одно имя — Грегори — и все?

— Да пусть хоть Иосифом Сталиным назовется, им все равно. Важен номер счета, а не имя. Просто Грегори — и они все сделают.

— А твои контакты с ЦРУ не могли бы помочь?

Сэнгер рассмеялся.

— Ради бога, их надо держать подальше, а то они перехватят сделку и все испортят. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, Чак, у меня условие — никаких дел с этой компанией.

Уитмор выглядел расстроенным.

— Похоже, у меня нет выбора?

Сэнгер выбил пепел из трубки.

— У меня есть два очень способных человека в Женеве и Вене. Думаю, сегодня мы вряд ли что успеем, а вот завтра у нас уже кое-что будет на Грегори, если это его настоящее имя. Мы возьмем под контроль этого Мискина, как только приземлится. Каким рейсом он летит?

Уитмор сообщил ему.

Сэнгер закрыл записную книжку, и они встали.

— Сейчас позвоню Мискину, — сказал Уитмор. — Вдруг он знает, где остановился Грегори.

Он вернулся через пару минут, еще более хмурый.

— Ничего. Грегори звонил из Анесси, Франции. Кажется, он переезжает с места на место, если верить Мискину.

Сэнгер кивнул, они пожали друг другу руки.

— Пока, Чак. И не переживай. Положись на меня. Я позвоню, если будет что-нибудь интересное.

* * *

Сэнгер позвонил Уитмору на следующий день около пяти:

— Я не обнаружил никого по имени Грегори ни в одном из отелей и пансионов Швейцарии, никто также не зарегистрировал места на предстоящий уик-энд. В других странах та же картина.

Уитмор недовольно буркнул.

— А у тебя есть что-нибудь новое, Чак?

— Ничего.

— Ладно. Я буду звонить, Чак.

Уитмор долго сидел, уставившись в стол. Полчаса назад он отдал Мискину окончательное распоряжение: только десять процентов от общей суммы — триста тысяч долларов — должно быть выплачено Грегори в момент подписания сделки в качестве месячного залога в обмен на дневники. Уитмор рассудил, что этого времени будет достаточно для проверки материала и окончательного решения дела. Контракт гласил, что по истечении тридцати дней издательство «Бурн» имеет право отказаться от обязательств, если появятся серьезные доказательства подделки материала. В течение этого срока Грегори не должен предлагать рукопись никому другому.

В глубине души Уитмор не радовался сделке. Прежде, когда издательство выпускало одну доходную книгу в год, все бывали довольны. Да и политика не была их профилем, разве что древняя история. А дневники товарища Лаврентия Павловича Берии не относились к этому жанру.

* * *

Трансатлантический лайнер, на котором летел Сай Мискин, приземлился в Женеве в субботу в 10.20 утра. Пьер Жардо из Федеральной полиции дождался посадки самолета и поспешил к турникету, где старший офицер отдела иммиграции легким кивком головы указал Пьеру на интересующий его объект.

Мискин сошел с трапа бодрой походкой. Он опохмелился в самолете, чисто выбрился и теперь был готов к любым выходкам Грегори. Он прошел таможенный и иммиграционный контроль без осложнений, так как его багаж состоял из легкой сумки и кейса. Вскоре он ехал в такси вдоль озера в Лозанну.