Дневники Энди Уорхола

Барбара расстроена: роль, из-за которой Джек Николсон устроил ей кинопробы, он отдал какой-то никому не известной девице, которая что-то играла в театрах Нью-Йорка[301].

Я уехал пораньше, вместе с Франсуа. Он хорошо и быстро водит: от Монтока до Ист-Хэмптона домчал нас всего за десять минут. У Янна Уэннера был в гостях Джон Белуши. Янн провел нас по всему дому. Если бы он снял наш дом в Монтоке, у него было бы великолепное жилье, но, как мне кажется, он и его жена Джейн просто хотели «что-то очаровательное». Я обдумывал одну идею весь уикенд, она возникла после прочтения книги «Лиз и Дик», это история любви двух улиц, которые параллельны и потому никогда не смогут пересечься. Дилан Томас однажды сказал Ричарду Бертону, что он бы хотел что-нибудь из этого сделать, однако потом он умер. Хорошо бы мне из этого что-то сделать, это отличная идея.

Филипп Ниархос весь уикенд без конца звонил Барбаре из Лондона, прямо из своей машины. Он отправился туда на грандиозный бал, там были все эти богатенькие детки-мажоры.

Понедельник, 27 июня 1977 года

Просмотрел новый номер Interview. Барбаре Аллен очень не нравится ее фотография на обложке, она говорит, что выглядит на ней толстой. Янн Уэннер вернул назад портреты Мика, они, наверное, оказались для него слишком дорогими. Кэтрин вдруг взялась катить бочку на Interview, и мы с ней поругались, когда я сказал ей, что она все делает кое-как. Ненна Эберштадт из офиса зашила брюки Валентина, но вчера вечером они снова лопнули, значит, она не слишком хорошо это сделала. Я сглупил, сказав, что Валентин шепелявит, и он очень расстроился: ведь он целых четыре года, как он сказал, ходит к логопеду, чтобы избавиться от этого своего недостатка, и уже даже думал, что это удалось.

Вторник, 28 июня 1977 года

Пришел в офис, как раз когда редакция Interview принимала во время ланча людей из компании «Шенли», которая делает виски. Я то заходил к ним на ланч, то уходил оттуда, параллельно работая в задней комнате – писал красками с помощью швабры с губкой. На этой неделе я еще ни разу не мочился ни на одну из картин. Ну, мои «Писс-пейнтингс». Я просил Ронни не мочиться дома, когда он просыпается, а потерпеть до офиса, – ведь он принимает в больших количествах витамин В, и на картине появляются по-настоящему хорошие цвета, когда мочится именно он. Ответил на несколько телефонных звонков. Заходили несколько славных юношей из Швеции. Послал Ронни за фотоматериалами (5,95 доллара).

На такси до «21» (5,50 доллара): за мной заехал Винсент. Как раз начался дождь. Ужин был с Питером Бирдом и его другом из Кении, его зовут Харри Хорн. Все входившие в ресторан устремлялись наверх, на ужин, который давала Диана фон Фюрстенберг в честь дня рождения своего мужа, Эгона. Я был удивлен, когда увидел мать Дианы: она не похожа на еврейку, она маленького роста и у нее светлые волосы. Потом появился Мик в костюме цвета лайма, он был с этой самой Джерри Холл. Я уже думал, что Мик с Джерри замутили что-то подозрительное, а теперь у них все еще больше запуталось. Мик до того наглотался наркотиков, что официанты, как я видел, пугались его, думая, что он вот-вот потеряет сознание. Откинув голову назад, он что-то напевал себе под нос. Верхняя часть туловища у него будто была сделана из желе, а ноги отбивали чечетку со скоростью три тысячи ударов в минуту. Он без конца то надевал свои темные очки, то снимал их. Мик начал было подкатывать к Винсенту, но это все только так, для отвода глаз, потому что я позже узнал от Фреда, что на самом деле он сильно влюблен в Джерри, так что у Бьянки, по-видимому, будут проблемы. Джерри все говорила: «Мне, правда, пора уже», но когда Питер собрался было пойти, чтобы поймать ей такси, она сказала: «О, ничего, спасибо, Мик подвезет меня».

Потом мы пошли в ресторан «Нью-Йорк/Нью-Йорк», это по соседству, там была еще одна вечеринка в честь дня рождения Эгона, и ее давала Дайан де Бово. Там был Франко Росселлини[302], у него весь нос был в синяках и кровоподтеках, только это и бросалось в глаза, а я не хотел обращать на это никакого внимания, на тот случай, что его кто-то сильно избил, вот я ничего и не сказал, но в конце концов Франко спросил: «А вы, между прочим, не заметили, что у меня с носом? Это меня моя собачка покусала». У него такса, поэтому я занерв ничал. Он взял ее на чьи-то похороны, и пес этот, его зовут Феликс, вдруг до того разволновался, что взял да и укусил Франко за нос и долго не выпускал из своих зубов.

Среда, 29 июня 1977 года

Работал. Зашел Виктор, после своей поездки на Файер-Айленд. Принес с собой несколько образцов своей спермы, и я сказал ему, чтобы отныне он дрочил на листы бумаги и приносил их мне, вот тогда мы могли бы устроить совместную выставку у него в лофте: на ней будут его картины – сперматические – и мои – мочеиспускательные.

Четверг, 30 июня 1977 года