Дневники и дневниковые записи, 1881–1887

Ерем[еев] о порче на лошадей. Я ему молвил в любовь: пешой, а он в гнев принял. Будешь пеш. Мы зазывали в кабак. "Ты зайди сзади, по носу ударь. В кровь разбить, утереть да сжечь -- перестанет знать". Покликуши. На кого кричит? Взойдет: как кумач, в полыме лежу. Тоска! Выкричусь и пройдет. -Плотники за ужином, матерщиной. Хрустит по потолку. Ягняк упал в чашку с молоком. -

В Гавриловке убили колдуна.

[13 августа по дороге в Ясную Поляну.] 13. Выехал домой. У Власовых молотилка. Зависть племянника к дяде. -- Начальник станции: "Как на скотном дворе". -

[14 августа.] 14. В Самаре. Пругавин. Слезы Вас[илия] Ив[ановича]. -

[15 августа.] 15. В Моршанске рабочие татары. Больной. Записка. "Получено сполна -- вези, куда им надо". Высадили, двойной платеж. -

[16 августа.] 16. В Ряжске: убит машиной. Каждый месяц- человек. Все машины к черту, если человек. (Добрый семьянин и милый Громов.)

[17 августа.] Я. П. 17. Дома. Инженер делает мне честь в 3-м классе. Старик прикащик Мих[аила] Юрьича. Артельщик. Узнал Оболенского: они меня отдали, за чужую волость (Как легко сделать зло.)

Поправил либеральный рассказ о въезде госу[даря] в Москву. Менгдены. Полон дом. Лихо за свои гроши. Дрожишь за Таню.-

[18 августа.] 18. Театр, пустой народ.

[22 августа.] Из жизни вычеркнуты дни 19, 20, 21.

22. Тургенев, Самарин. Самарин тронул. Антипатия -- дурное воспитание. -- Тургенев cancan. Грустно.

Встреча народа на дорого радостная. -

[23 августа.] 23. Кузминск[ий] говорил. Я редко б[ыл] так тронут. Он стал другой человек.

27 августа. 24, 25, 26, 27. Ничего не помню. Соня в Москве. Покупки. Делать то, что не нужно -- грех. Разбранить человека за портрет гос[ударя] навывор[от] и гостиную купить одинаково безумно и ведет к злу.

[28 августа.] 28. Не мог удержаться от грусти, что никто не вспомнил.

[29 августа.] 29. Морозова просит, чтобы отсрочили -- дочь выдать, а потом в замок на 2 месяца. Об этом не толкую, а 60 р. Зайцева со свахой приезжали. "Надо пожалеть". "Нет, я мужа утопила: Зачем худо делает. Мировой судья добрый, но не знает греха".

[20 августа.] 30. Пытаюсь работать сначала -- тяжело. Нездоров.

[31 августа. Пирогово.] 31. В Тулу. Деньги Сереже. Он вечно в том состоянии, в к[оторое] я приходил на мгновение в Самаре.

Гагарин наивно высказывает, что он. гнет мужика, п[отому] ч[то] может. -

[2 сентября. Я. П.] 1) 2. Вернулся из Пирогова. Умереть часто хочется. Работа не забирает.

3 Сентября. Ходил на сходку об Александре. Резуновы кричат. Из окна волоком высунулась старшинская бывшая. "Острожная. Каторжная". Нелюбви много в народе.

Анисья готовится идти в острог. Получила повестку. "Я себя кляну, что не сказала. Дом пропадет. Невестка тащит". -

[4 сентября.] 4) Нынче. Странники. Солдат старый. Был у Тихона под Калугой, когда исцелился 10 лет расслабленный. Как народ бросился -мальчика на смерть задавили, а женщина выкинула. -- Босой маляр. Духовного звания. Чахоточный слесарь из Мясоедова. -- Костюшкина. жена. Дочь молочной сестры.

Михайловна рассказывала воскресенье про Городенскую жизнь. Опять уже доходит хлеб. Сама старуха ходит на барщину к Хомякову. Пища один хлеб. -

1881, 5 Октября. [Москва.] Прошел месяц -- самый мучительный в моей жизни. Переезд в Москву. -- Всё устраиваются. Когда же начнут жить? Всё не для того, чтобы жить, а для того, что так люди. Несчастные! И нет жизни.

Вонь, камни, роскошь, нищета. Разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют. Народу больше нечего делать, как, пользуясь страстями этих людей, выманивать у них назад награбленное. Мужики на это ловчее. Бабы дома, мужики трут полы и тела в банях, возят извозчиками. -

Николай Федорыч-- святой. Каморка. Исполнять! -- Это само собой разумеется. -- Не хочет жалованья. Нет белья, нет постели. -

Соловьев бедный, не разобрав христианство, осудил его и хочет выдумать лучше. Болтовня, болтовня без конца,

Был в Торжке у Сютаева, утешенье.

[ДНЕВНИКОВАЯ ЗАПИСЬ 1882 г.]

1882. Декабря 22. Опять в Москве. Опять пережил муки душевные ужасные. Больше месяца. Но не бесплодные.

Если любишь Б[ога], добро (кажется, я начинаю любить его), любишь, т. е. живешь им --счастье в нем, жизнь в нем видишь, то видишь и то, что тело мешает добру истинному -- не добру самому, но тому, чтобы видеть его, плоды его. Станешь смотреть на плоды добра -- перестанешь его делать, мало того -тем, что смотришь, портишь его, тщеславишься, унываешь. -

Только тогда то, что ты сделал, будет истинным добром, когда и тебя не будет, чтобы портить его. -- Но заготовляй его больше. Сей, сей, зная, что не ты, человек, пожнешь. Один сеет, другой жнет. Ты, человек, Л[ев] Н(иколаевич), не сожнешь. Если станешь не только жать, но полоть -испортишь пшеницу. -- Сей, сей. И если сеешь Божье, то не может быть сомненья, что оно вырастет. То, что прежде казалось жестоким, то, что мне не дано видеть плодов, теперь ясно, что не только не жестоко, но благо и разумно. Как бы я узнал истинное благо -- божие -- и от неистинного, если б я, человек плотский, мог пользоваться его плодами?