Дневники и дневниковые записи, 1881–1887

[9/21 мая.] Ночью страшная боль живота. Прикинул, как умирать. Показалось не радостно, но не страшно. Почитал Исто(рический) вестник и пошел к Усову, снес книжки к Юргенс и к Лазареву. Лазар[ев] тоже хорош. Дай Бог согласия. Юргенс больная, слабая, замученная, ищущая женщина. Попорчена революционерством. Дома пришел Городецкой. Чиновник, вышедший в помещики, не отказывающийся помудрствовать. Смерть. Оболенская, Иванова. Племянницу не одобряет. Сама хорошая, но как ей неловко, трудно. Письмо от Урус[ова]. Он увлечен индейцем. Я думаю, что правда. У Дмоховской Дубровина. Тоже попорчена революцией, честная и чистая натура. Юргенс поучительна была своим отчаянным ужасом перед развратом. Женщине должно это казаться ужасно. Зашел к Олсуфьевы[м], напился чаю. Приятно поговорили.

[10/22 мая.] Не спал ночь. Поздно. Ходил в банк, на почту и к Урусовым. Они -- милые, слабые женщины. Эмерсон -- self reliance [доверие к себе] прелесть. Дома после обеда Лазарев и Дмохов[ская]. Лазарев -- прелестная натура -- доброта, ум, вера, но боюсь, что писанье будет слабо. Проводил его. Он ужаснулся на истребление плода. Во мне упрек.

[11/23 мая.] Читал Danton и Robespierre. Чудо. Строгий и глубокий ход мысли во мне. Пошел к Стороженко, Олсуф[ьевым], Бугаеву. Бугаев, Ковалев -математик. Вечер отдыхаю. Пришел Стороженко. Не нужно религии -- свобода. Что за удивительные люди! Сережа-брат, Машков. Я пошел с ним к Армфельд. Сидели вечер. Разошлись дружно. Смертельная слабость.

[12/24 мая. Я. П.] Рано. Пытался не курить. Подвигаюсь. Но хорошо видеть свою дрянность. Ехал спокойно. Я ни с кем не говорил. Читал Михайл[овского] о себе в Оте(чественных) Зап[исках] 75 года. Очень испортил меня город. Тщеславие стало опять поднимать голову. Хорошо в Ясной -- тихо, по слава Богу, нет желания наслаждаться, а требованье от себя..

Эмерсон хорош. Довольно тихо прошла дорога.

[13/25 чая.] В 10-м комната убрана. Я сказал, чтобы не убирали. Стал поправлять статью. Нейдет. Читал Эмерсона. Глубок, смел, но часто капризен и спутан. Всё попытки сердиться.

Не говорить, не курить, не разжигаться.

Пришла вдова Анна Крыльц[овская], сама пята. День не емшы, а два дня так. Среди разбиранья наших вещей, она стояла перед крыльцом с мальчиком. Есть нечего. Надо поехать к ней и помочь.

Пошел ходить. И хожу, гуляю скверно. Зашел в деревню. Беседовал с Евдокимом и Серг[еем] Резуновым. Я пытался предложить общую работу с тем, чтобы излишек шел на бедных. Как слово "бедных" и "для Бога", так презрение и равнодушие. "Нет, не согласятся на это". Но я не отчаиваюсь. Надо быть наивным, как Чертков. После обеда пришел Петр Осипов. Он перед смертью просил прощенья у отца.

Было большое сомнение -- идти на тягу. Пошел -- так же, как продолжаю курить. Пошел к девочкам. У них спасаюсь от холодности и злобы. Теперь какое-то сумашествие убиранья и жаловаться на усталость и болезнь.

[14/26 мая.] В 10. Убрал комнату. После кофея занимался и хорошо. Здоровье лучше, и вдруг всё ясно. Пришло письмо от "Памятки". Тип сумашествия хорошего -- христиански-русского, на современных журналах. Походил до обеда. Просители: мужик Щекинской больной -- плачет -- слезы настоящие. Две бабы, погоревшие. Что я могу сделать? Даю гроши, и совестно, больно. Потом Тарас жалуется на Николая. Потом Михеев жалуется на него же. Ненависть у них друг к другу, к соседям. Пошел с маленькими и Машей гулять. Набрали сморчков. Приятно. В лесу стоял. Стал гадать -- влияние огромное, большое, среднее, ни то, ни, се, малое, очень малое, ничтожное. Два раза вышло очень малое. Я уже пережил гаданье --привычка. Но очень малое заняло меня. Ведь это лучшее, что я могу желать. Самое огромное дело ведь всегда очень малое. Для Бога всякое дело очень малое. И оно-то дело. И целый ряд хороших мыслей о том, как хорошо желать и делать очень малое: приятное детям, Власу, жене, если бы можно было. Та же злость. Я как во сне, как Хлудова, когда знаю, что ходит тигр и вот, вот.

[15/27 мая.] Поздно. Просители -- нищие. Мне совестно и мучительно перед ними. Писал хорошо. Всё уясняется. Пошел ходить и думал так, как давно не было. После обеда чинил часы и читал. Дождь лил. Эмерсон сильный человек, но с дурью людей 40-х годов.

Приходила Курносенкова советоваться, может ли ее брат Рыбин (вор) жениться в остроге. Он там нашел невесту и там женится. Надо расспросить.

[16/28 мая.] Получил письма. Отвечал Толст[ой], Урусову, барышне не послал и памятке не послал. Как чужой, ненужный человек письмом может отравить жизнь! Поехал в Тулу. Упадок сил в Туле. Послал письма, купил покупки и никуда не заехал. Пил чай у Параши. Как много времени выигрываешь от отсутствия тщеславия и охоты к потехам. Письмо милое от старого Ге, от Урусова -- он отдает печатать, и от Черткова, и от Лели. Хотел спросить у Давыдова, но тошно -- прокурор.

С Урусовым мы почти в одно слово -- мы уже думаем о возможности осуществления. Я думаю, и хочу, и верю, и буду работать. Не я увижу, так другие, а сделаю свое дело.